— За вами кто-то гнался? Вас преследовали?
— Я сбежал… — сказал человек. — Меня зовут Иван, Иван Гринько, я бывший врач. Нынешний раб Новой Сибири. Впрочем, теперь уже тоже бывший.
— Врач? — удивилась Лариса. — Разве им не нужны врачи?
— Девушка… — человек снова улыбнулся, — у них врачей, как гинекологов и дантистов в Израиле. При почти полном отсутствии лекарств много врачей не требуется. А я так вообще анестезиолог, профессия из прошлого… Поэтому быстро стал рабом. Рабы нужны всегда, их много не бывает, потому что они еще и скот.
Гринько неспешно, иногда прерываясь, чтобы передохнуть и съесть пару ложек бульона, рассказал о том, что творится в Новой Сибири под дланью всемогущего губернатора Былинникова. Рассказ в целом не отличался от того, что Антон уже слышал в деревеньке от пленного экс-оператора свадеб и корпоративов. Но ряд важных деталей поверг приятелей в раздумья. В частности, Гринько сообщил, что Былинников добыл где-то внушительный арсенал огнестрельного оружия в разном состоянии, что позволило усилить армию Новой Сибири и подвигло губернатора на захват новых территорий. Добрались уже до Тогучина и Коченево, взяли аэропорт Толмачево, где со времен пробуждения обосновалось много народу из числа пассажиров и сотрудников аэропорта. Регулярно совершали набеги в Новосибирск, где тоже творилось черт знает что.
— Средние века… — бормотал бывший анестезиолог, сверкая горячечными глазами. — Феодальные войны… Разве что тогда не было каннибализма, а теперь это в порядке вещей… Господи, никогда не думал, что увижу такое…
Гринько повезло и не повезло одновременно: он очнулся у себя дома, в академовском микрорайоне Ща, вместе с женой и десятилетним сыном. Некоторое время они выжидали, делая короткие вылазки в поисках продовольствия и пытаясь разобраться в происходящем. В одной из таких вылазок муж с женой и попались, после чего были тут же доставлены на одну из баз Новой Сибири, расположенную в Доме ученых. Сам Былинников по-прежнему обитал в своем коттедже, вокруг которого силами рабов сейчас были выстроены оборонительные сооружения. Уговоры по поводу оставленного дома сына ни к чему не привели, более того, жену Гринько с тех пор тоже не видел.
— Я сначала хотел покончить с собой, — бесстрастно рассказывал врач, — это же легко, существует масса способов… Но потом решил сбежать. Это их взбесит, они считают себя хозяевами всего и вся, а тут какой-то жалкий раб плюнул им в рожи и удрал. Я всегда доставлял им много хлопот, не знаю даже, почему меня давно не пустили на мясо.