Но как раз естественности в этом не наблюдалось: она забыла, что дочь, как и сын, училась в Иерусалимском университете и не собиралась менять его на какое-либо житомирское учебное заведение. Логика была по-прежнему для нее не столь уж важна: ей было необходимо разрядиться, чтоб не взорваться. ««Посмотрю, как ты, растяпа, сумеешь без меня обходиться», — скажу я. Он отыграется знакомою шуткой: «Как можно посмотреть на то, чего никогда не будет?» Я усмехнусь: дескать, заблуждаешься, милый!»
Диалог, одновременно являвшийся монологом, был непредвиденно прерван… В замке суетливо обрел себя ключ. И возник на пороге Гриша — сияющий не отполированно, а переливаясь всеми оттенками праздничного восторга.
Беды, неприятности в одиночку не ходят… Но порою и приятные неожиданности цепляются друг за друга.
— Запомни сегодняшний день! Обведи его красивейшей рамкой в календаре. Звонил Муля. Он приезжает…
— В гости?
— Нет, насовсем!
— Еще один доверчивый дезертир из Житомира, — самой себе пожаловалась она, еще не остыв от первой, утренней, неожиданности.
— Он у нас умница! И поймет, что ошибочного хода не сделал…
Гриша часто прибегал к шахматной терминологии.
— Считай это рокировкой, — ответила она как жена шахматиста. — Он приедет, а я уеду. Свято место пустым не окажется.
— Ты права: здесь свято место… поскольку мы на Святой земле. И покинуть ее я тебе не позволю!
«Я тебе не позволю!» Пожалуй, впервые Белла услыхала такую повелительную фразу от мужа.
«Из всех психотропных средств предпочитаю общение с Мулей», — повторял Гриша, когда изредка и его настигала депрессия.
— Вы же оба там были признаны: «зам» начальника сверхлаборатории и «зам» декана… Чего еще? — совсем недавно выразила недоумение Белла.
— Нас так и нарекли «вечными замами»…
— Но я была «завом»!
Гриша умолк. Нет, он не позволял себе отнимать у жены ее завоевания и ее ностальгию.
Дискуссии на тему «там и тут» продолжали возникать как бы непроизвольно, но с назойливой регулярностью.
Вскоре ключ в замке снова проявил редкую торопливость. И Беллу настигла еще одна неожиданность: в дверях возникли одновременно два сияния: ликующее Гришино и застенчивое Мулино.
— Преподношу тебе очередной сюрприз, Беллочка! — провозгласил Гриша. Дарить ей сюрпризы было одним из его главных призваний.
— Ты один? — спросила Белла у Мули, точно надеясь, что разумная семья за ним не последует.
— Все документы у нас оформлены. И все же я хочу предварительно осмотреться…
— Он обустроится — и тогда следом приедет семья! — уже словесно продолжал сиять Гриша.
Он хотел, чтобы дом его распахнул Муле свои объятия. Но Белла объятий не распахнула, а степенно подошла и поцеловала новорожденного репатрианта в щеку. Как прежде целовала представителей благотворительных зарубежных организаций или своих подопечных, поздравляя их с персональными пенсиями… Белла не признавала экспромтных мероприятий, застававших ее врасплох.