100 знаменитых тиранов (Мирошникова, Вагман) - страница 122

Свои знаменитые записки Бабур прекратил писать за полтора года до смерти. У него шла кровь горлом, была язва на руке, уши и голова болели от зимних ночевок на горных перевалах. 6 числа первой джумады 937 г. (26 декабря 1530 г.) Бабур умер.

Его похоронили в Агре, однако через полтора года прах был перевезен в Кабул. И сегодня там, пережив все войны, стоит мавзолей Бабура. Славные дела деда продолжил внук Бабура – Акбар, просвещенный и мудрый государь-строитель. Он расширил границы державы, осуществил экономические реформы, упразднил налог с немусульман. Сын Акбара Джахангир был художником. В его царствование была создана школа могольской миниатюры. Великие моголы, бабуриды построили удивительной красоты мавзолей Хумаюна, Жемчужную мечеть, Тадж-Махал. Однако немногое осталось от тех великолепных садов, что по всему пути своей беспокойной жизни разбивал основатель империи Великих Моголов, тимурид и чингизид Бабурмирза, автор великолепных записок «Бабурнаме».

Выдающийся полководец, император Франции, расширивший территорию империи победоносными войнами.

Один из самых блистательных полководцев рубежа XVIII–XIX вв., Наполеон Бонапарт стремительно взошел на политический Олимп, пройдя путь от генерала-республиканца до императора Франции, узурпировав и сосредоточив в своих руках необъятную власть. Два десятилетия этот человек решал судьбы как самой Франции, так и народов Европы.

«Эта мужественная душа, – писал о нем Стендаль, – обитала в невзрачном, худом, почти тщедушном теле. Энергия этого человека, стойкость, с какою он при таком хилом сложении переносил все тяготы, казались его солдатам чем-то выходящим за рамки пределов возможного. Здесь кроется одна из причин неописуемого воодушевления, которое он возбуждал в войсках».

Но более интересную характеристику, дающую возможность понять, кто такой Наполеон и что такое «бонапартизм», сам того не подозревая, он дал себе в мемуарах, написанных на острове Св. Елены: «Я не совершил ни одного преступления во всей моей политической жизни; я мог бы это утверждать перед лицом смерти; если бы я был способен на преступление, меня бы не было здесь. Да и на что мне оно? Я слишком для него фаталист и слишком презираю людей».