Он посмотрел на ее руки — такие маленькие и нежные, которые она положила поверх его сжатых кулаков.
— Это отвратительно, бесчестно, — тихо сказал он. — Мой отец был женат до того, как женился на нашей матери, — несколько десятилетий назад! — на женщине, которую никто не видел почти шестьдесят лет. Но они не развелись, и Дарем не знал, что с ней сталось после того, как они расстались. Он решил, что она умерла или вышла замуж вновь, но он никогда не был в этом до конца уверен или никогда не имел тому неопровержимых доказательств. Наверное, он убедил себя в том, что все так и есть; он никогда ни словом о ней не обмолвился ни мне, ни моим братьям, и все же сейчас мы должны найти эту женщину и выяснить, сделал ли ее брак с моим отцом, незаконным его брак с моей матерью.
Сказав об этом, Эдвард почувствовал уже знакомые признаки поднимающегося гнева, но усилием воли подавил ярость в зародыше. Гневом ничему не поможешь.
— Я уже нанял солиситора, чтобы прояснить нашу ситуацию с точки зрения закона. Маловероятно, что она все еще жива или станет выдвигать претензии после стольких лет, но к такому повороту мы должны быть готовы. Если хоть один камень оставить неперевернутым… — он вздохнул, — это может грозить катастрофой.
Луиза ничего не сказала. Эдвард внимательно смотрел на нее. Она сделалась белой, как алебастр, и едва дышала, взгляд ее остекленел.
— Господи! — воскликнул он. — Вы собираетесь упасть обморок?
— Нет, — еле слышно прошептала Луиза. — Я… Я… нет, конечно. О, Эдвард! Не может быть, чтобы это было правдой!
— Несмотря на все мои мольбы, этот кошмар не рассеялся, словно дурной сон, — ответил он. — Мне не хотелось обременять вас, но не сказать вам было бы нечестно, однако вы должны пообещать мне, что сохраните это в тайне. Копаться в далеком прошлом отца будет достаточно неприятно и без того, чтобы сплетники склоняли имя Дарема на все лады.
И вновь она не ответила. Луиза нетвердой походкой направилась к скамье, обмахивая лицо рукой. Эдварду вдруг стало ужасно стыдно за себя — за то, что он рассказал ей. Он не думал, что сказанное им так ее ошеломит. Он присел рядом на скамью и стал ждать, когда Луиза оправится.
— И… И вы уверены, что ничего не вскроется? — спросила она наконец. Грудь ее вздымалась так, словно она пробежала целую милю.
— На все сто, — немедленно ответил Эдвард. — И солиситор со мной согласен.
Луиза едва заметно кивнула.
— Хорошо, — пробормотала она. — О, Эдвард, как это было бы для вас ужасно, если бы вы ошиблись в своих прогнозах!
Эдвард вздохнул:
— Действительно, ужасно. Титул все равно не должен был перейти ко мне, но все остальное… Мы с братьями не окажемся в нищете, поскольку отец оставил нам пусть скромные, но вполне достаточные для комфортного существования средства, однако утрата Дарема была бы сильным ударом. — Если не считать того, что они все разом станут бастардами. И тут никакие деньги не смогут помочь.