— Уходи, — повторил Джек. — Ты мне только мешаешь. Убирайся из моей жизни. Деньги будут у тебя пятнадцатого декабря, как обещано.
Пятнадцать тысяч — пятнадцатого числа.
Губы Тома опять стали почти невидимыми.
— Тебе надо заняться кем-нибудь еще.
— Нет, — отрезал Джек.
— Да что в ней Такого? Совсем не то, что была Анна. Анна! Пышная красавица! А эта что? Кожа да кости, и ничего похожего на сиськи…
— Проваливай отсюда, Том! — зарычал Джек. Руки у него затряслись, бокал вдруг громко треснул, и резкая, жалящая боль пронзила ему ладонь. Он разжал руку — на ковер посыпались осколки стекла и потекли капли бренди.
Увидев кровь на руке Джека, Том с опаской отступил назад. Он знал о том, что происходит с Джеком при виде крови, но приятель вел себя стойко.
— Ну хорошо, хорошо. Но я буду совсем близко, Джек, чтобы ты ничего не напортил, как уже делал это раньше.
И он заторопился прочь из комнаты, оставив Джека поливать ковер собственной кровью. Голова у Джека закружилась, однако он взял себя в руки, старательно отводя глаза от пореза на ладони. При виде крови он всегда падал в обморок. Команда «Глорианы» шутила, что после первого плавания Джека уже ничем не напугать, кроме Чего-нибудь красного. Несколько раз матросы нарочно затаскивали его в лазарет, чтобы показать чью-нибудь разбитую голову или отрезанную руку. Корабельному врачу «Глорианы» не единожды приходилось приводить его в чувство после глубоких обмороков. Но даже в самое последнее плавание, когда они шли с Ямайки, мичман среди ночи постучал в дверь его каюты, а когда Джек открыл, то увидел широчайшую улыбку — от уха до уха. «Капитан Кэлоу разбил себе коленку, — радостно сообщил мичман. — Хотите пойти посмотреть, мистер Фултон?»
Джек с досадой достал свой платок, от души проклиная тот день, когда встретился с Томом Уортингемом, и обмотал тканью ноющую ладонь.
Маскарад — развлечение не для высшего света, но все же гости у миссис Пьонше собрались достойные. Частично — из тех благородных семей, что остались в Лондоне, но некоторые приехали издалека, даже из Девоншира, чтобы побывать на этом ежегодном балу.
Сесилия объяснила, что общество на маскараде состоит из леди и джентльменов, готовых развлекаться на грани скандала, однако не желающих выставлять напоказ всему свету свои похождения. Неудачный грим и костюм способны привести к ужасным сплетням, но зато те, кому удастся сохранить тайну вокруг собственной персоны, могут без опаски и порой по нескольку месяцев играть главные роли в светских интригах.
«Костюм, — говорила Сесилия, — может быть самым простым. Вовсе незачем тратить целое состояние на наряд турецкого султана или одеяния греческой богини».