— Я есть Петр, — сказал он. — Я повел себя точно так же, когда полотно спустилось с небес. Только у меня в нем находились всякие нечистые существа.
Потеряв от изумления дар речи, Бернар лишь таращил глаза. А человек с особой настойчивостью повторил:
— Я — Петр. Симон, названный Петром. Ты должен помнить.
И он исчез так же внезапно, как и появился. Исчез и платок вместе с цветком и пауком. «Должно быть, я заснул», — подумал Бернар. Он попытался возобновить молитву, но никак не мог сосредоточиться. Мысли постоянно возвращались к Петру, святому Петру, и в памяти воскрешалась история, упомянутая в Священном Писании, о том, как святому Петру снизошло полотно, наполненное всякими тварями, которые он счел нечистыми. И глас с Небес трижды проговорил: «Что Бог очистил, того ты не почитай нечистым». Согласно принятому толкованию, это означало, что Петр должен нести слово Божие иноверцам, к которым он до тех пор испытывал отвращение. Иноверцы, пауки, розы… Что все это значило? И значило ли вообще что-нибудь?
Закончив речь, аббат стоял на склоне холма под яркими лучами весеннего солнца, готовый принимать клятвы верности от сеньоров и вручать им белые кресты.
Король Франции подошел первым и дрожащим от волнения и сдерживаемых слез голосом дал обет от своего имени, а также от имени всех своих вассалов не пожалеть сил для освобождения святых мест от неверных. Бернар видел выстроившихся за королем сеньоров Франции и ее других владений, блестящие знамена, собравшиеся под лилиями Франции. Бернар торжественно благословил Людовика VII и вложил в его протянутые руки небольшой символический белый крест. (Я есть Петр… Только у меня в нем находились нечистые существа. Что бы это значило?)
— Солдаты Господа, слуги христианства, я молюсь за вас, — сказал аббат, отпуская короля, и когда Людовик VII уходил, старый священник, закрыв глаза, забормотал первую молитву за первого крестоносца этого крестового похода. Но вот в его молитву вторгся звонкий женский голос со словами:
— Я, Альенора, милостью Божией королева Франции и герцогиня Аквитанская…
Бернар открыл глаза и почти с таким же ужасом, с каким взирал на паука в посетившем его видении, уставился на склоненную голову женщины, которая, преклонив колено у его ног, давала обет от своего имени, а также от имени своих верноподданных не жалеть сил для освобождения святых мест от неверных.
И вдруг ему все стало ясно. Роза символизировала то доброе начало, к которому он стремился, — военную мощь для ведения успешной войны; паук олицетворял собой зло, которое он ненавидел, — женское вмешательство; он вспомнил, что вместе с пауком он уронил и розу. И Петр упрекнул его, как Бог упрекнул самого Петра за то, что тот отвергнул предложенные ему дары, посчитав их нечистыми.