И вдруг в его затуманенную дешевой травкой голову пришло неожиданное дерзкое решение всех его проблем. В конце концов, всего лишь семьсот с небольшим человек слушали эту пластинку. Большинство из них давно о ней забыли. А некоторые вообще уже умерли. Если «Собаку с тубой» и запомнили, то как группу, которая записала «Рыжую». То есть как ту самую группу, которую однажды назвали «ответ Нориджа группе „Сайкеделик Фёрс“»[52] правда со слов самого Джеймса.
— Черт возьми, — проговорил он вслух, и его голос гулко разнесся по пустой комнате. — Если у «Гоу Уэст»[53] получилось, значит получится и у меня.
Между тем Джули сидела на диване в соседней комнате и замышляла побег. Она понимала, что у нее не хватит пороха на глубоко прочувствованное прощание. Лучше всего было бы уехать, когда Джеймса не будет дома, но такое случалось чересчур редко. Она размышляла не столько об уходе от Джеймса (в основном соображая, куда именно отправится), сколько о себе — уходить от мужчин вошло у нее в привычку, от которой трудно избавиться. Она посмотрелась в зеркало, но тут же отвела взгляд. Ей исполнилось тридцать пять. Она знала, что если в этом возрасте смотреть на свое отражение слишком долго, то это может привести к преждевременному старению. Джули имела от природы бледную кожу, едва тронутую нежными, почти невидимыми веснушками. Высокого роста, стройная, спортивная, она могла бы сойти за фотомодель, если бы не глаза: они не были большими, сияющими и вечно удивленными. Немодные глаза. Синевато-зеленые, но в них никогда не зажигался огонек, даже когда она улыбалась, и из-за этого маленького недостатка она не могла считаться типичной английской красавицей. Ее глаза были узкие и недостаточно живые. Если какой-нибудь интересный молодой человек бросал на Джули восхищенный взгляд, она неизменно отвечала на него тем, что вздрагивала и морщилась, зачастую сама того не желая.
— Мне остается одно: я звоню Берни, — объявил Джеймс.
— А это хорошая идея? — саркастически поинтересовалась Джули, которая совершенно не имела понятия, кто такой Берни.
— Есть лишь один способ это выяснить, — ответил Джеймс.
Прежний менеджер группы «Собака с тубой» Берни Скайт был почти излечившимся алкоголиком и некогда владельцем клуба. Джеймс в последний раз разговаривал с ним в тысяча девятьсот девяносто первом году, причем беседа была краткой и, кажется, преимущественно состояла из слов «отвали», «сгинь» и «умри», сдобренных матом. Джеймс набрал телефонный номер, который когда-то, лет десять назад, был телефоном агентства «Берни Скайт менеджмент». Теперь, как оказалось, здесь размещалась шашлычная.