Под счастливой звездой (Браун) - страница 100

— Я верю тебе. Ты говоришь правду. Я чувствую это вот здесь. — Он показал на сердце. — Я понимаю, почему ты не хотела признаваться в случившемся. Это было для тебя так мучительно и болезненно. Да и с чего ты должна была доверить мне свою тайну? Я был для тебя чужим. Кроме того, воспоминания об этой истории заставили бы тебя заново пережить боль. К тому же ты боялась, что я буду жалеть тебя. Такая храбрая женщина, как ты, не выносит жалости. Лучше держать меня в неведении и отгородиться крепкой стеной, чтобы никто не узнал, чего тебе стоит скрывать свои воспоминания.

Он сделал еще один глоток.

— Я очень хорошо знаю, каково это.

Его слова разозлили ее.

— Откуда ты можешь это знать? Тебя же никогда не предавал тот, кому ты отдал свое сердце.

— Я знаю, — тихо повторил он. — Знаю с шести лет.

С шести? Что он имеет в виду?

Его глаза сузились, взгляд сделался отсутствующим.

Он проговорил задумчивым тоном:

— Когда-то я был ребенком. Ребенком без отца — он был далеко, в Индии, мой герой, мой идеал. Но моей семьей и центром моей жизни была мама.

Мы жили в деревне с ее родителями. Мама была у них довольно поздним ребенком, поэтому они уже были немолоды, люди старой закваски, чопорные и строгие. Я их побаивался, но мама всегда оказывалась рядом, чтобы защитить меня от старика, когда я, по его мнению, слишком шумел, и заступиться за меня перед бабкой, если я пачкал одежду или притаскивал в дом какое-нибудь «сокровище», найденное в конюшне. — Он помолчал и сделал еще глоток пива из кружки.

— Однажды мама отвела меня в сторонку и сказала, что должна уехать на ночь и оставить меня одного с дедушкой и бабушкой. Она поцеловала меня и крепко обняла. Что-то во всем этом было странное, что напугало меня. Я расплакался.

Он помолчал. Уголок его рта чуть скривился, как бывало, когда он пытался подавить сильные эмоции.

— Она сказала, чтобы я был хорошим мальчиком и не плакал и тогда она принесет мне пирожное, когда вернется. Мне было шесть лет. Ради пирожного я готов был на многое, поэтому успокоился, и она уехала. Я пошел спать один, без слез — мальчик-паинька, ждущий пирожного в качестве награды. — Голос его смолк.

— Но она не привезла его, когда вернулась? — спросила Темперанс, не совсем понимая, что он хочет сказать.

— Она не вернулась. Уехала к отцу в Индию. В течение шести дней я ни разу не плакал и все ждал, когда приедет мама и привезет долгожданное лакомство. А потом дед подозвал меня к себе и объяснил, куда она уехала и что пройдет много лет, прежде чем я снова ее увижу. Он похвалил меня за мою храбрость и сказал, что из меня вырастет отличный солдат, как мой отец. — Трев выпрямился. — И он оказался прав.