Корпоративный сектор зачастую не занимался некоторыми видами деятельности только потому, что считал это неподходящим для себя. Например, фармацевтическим фирмам явно не следует быть главными спонсорами медицинских исследований, но именно это происходит, когда власти вынуждают университеты все больше полагаться на спонсорство, отказывая им в финансировании. В прошлом корпорации обычно осуществляли спонсорство научных и культурных проектов через фонды, обладавшие значительной независимостью от самих компаний. Так было в период демократической щепетильности, когда люди весьма косо смотрели на непосредственное участие центров коммерческой власти и коммерческих интересов в работе некоммерческого сектора. Сегодня спонсорство реже осуществляется через посредников — компании предпочитают оказывать финансовую поддержку напрямую.
С целью подтолкнуть научные, культурные и прочие некоммерческие организации к поиску частных спонсоров государство все чаще ставит собственное финансирование этих организаций в зависимость от того, удастся ли им найти таких спонсоров: местный театр или отделение университета получат помощь от властей лишь в том случае, если они сумеют заручиться поддержкой частных благотворителей. Это еще более усиливает власть богатых, позволяя им влиять на распределение государственных средств, поскольку те выделяются на те же цели, что и деньги частных спонсоров. Аналогичный пример представляет собой зародившаяся в США, но быстро распространяющаяся и в других странах практика вычета потраченных на благотворительность средств из сумм, подлежащих налогообложению. Это делается с тем, чтобы снизить объемы необходимого финансирования со стороны государства. Но в результате богатые корпорации и отдельные лица не только получают возможность решать, на какие виды деятельности выделять свои деньги, но одновременно и диктовать структуру государственного финансирования, которое изначально нередко осуществлялось именно с целью иной расстановки приоритетов, нежели та, которую бы выбрали богатые.
Еще одно следствие этих тенденций состоит в том, что предприниматели и руководители компаний получают весьма привилегированный доступ к политикам и государственным служащим. Поскольку успех и квалификация первых зависят исключительно от способности максимизировать акционерную стоимость своих компаний, следует ожидать, что как раз на благо этих компаний они и будут использовать вышеупомянутый доступ. В первую очередь это происходит тогда, когда взаимоотношения между правительством и каким-либо экономическим сектором осуществляются не через ассоциации, представляющие компании этого сектора, а через отдельные крупные корпорации. Такой вариант начинает преобладать даже в Германии и Швеции — двух странах, в которых компании издавна работали через могущественные и весьма эффективные коллективные организации. В конце 1990-х годов социал-демократическое германское правительство привлекло служащих ведущих частных компаний к разработке корпоративной налоговой политики; неудивительно, что итогом стало серьезное облегчение налогового бремени для крупных германских корпораций за счет мелких компаний и трудящихся.