«Я урод по сравнению с ней», — прямо над ухом повторил голос Мурада, и чеканное, точно с гравюры древнего мастера, вспомнилось лицо красавца Мурада, который хотел познакомить его со своей сестрой — красавицей Лейлой…
— Почему ты такой? — удивилась Юлька, держа письмо. — У тебя лицо красное стало, как морковка. Позвать маму? Нет?.. Смотри, в письме конверт. — И показала «вдвое сложенный запечатанный конверт с написанным адресом. — Что? — не поняла его жест Юлька. — Что? Отправить? Оставить? Открыть?.. Что? Разорвать?! — догадалась она, увидев, как он скрюченными пальцами обеих рук пытается что-то невидимое разделить или разорвать. — Разорвать?! Совсем? И это письмо? Это оставить. Поняла! — Девочка сложила вчетверо листок письма, поместила его в конверт, сунула под скатерть тумбочки. А запечатанный конверт порвала и с удивлением подняла, подобные крыльям крошечной ласточки, стремительные узкие брови. — А в конверте-то ничего и нет. Ты хитрый! — И высыпала клочки конверта в желтую с поломанными прутьями плетеную корзинку в углу комнаты.
Опять забытье. Как во сне, лицо, руки Наташи, уколы… Понимал — уколы. Боли не ощущал. Какое-то яркое видение: заря? всплеск огня? Бархатное красное платье? разрезанный гранат, влажно алый?.. цветы? Ну да, его любимые гладиолусы! Целый букет!.. В стеклянной вазе. И письмо… Слава аллаху, он может, кажется, распечатать конверт и прочитать.
«Гора с горой не сходятся, а пограничник с пограничником, как видишь, или, вернее, как ты не видел, сходятся. Короче, браток, это я тебя подобрал на дороге. Сперва увидел в свете фар пограничную фуражку. Ну, понятно, сразу — на тормоза. Гляжу, а ты уж одной ногой на том свете… Выпутывайся! Я был на одной заставе, где ты служил. Так хлопцы тебе привет посылают и просят передать: цветы, посаженные тобой, здорово прижились. Теперь без цветов никто себе заставу и не представляет. Чтобы ты поверил и скорее выздоравливал, передали со мной этот букет твоих любимых гладиолусов.
И еще ты, говорят, поддерживаешь с хлопцами связь. Но я тебе кое-что расскажу — свой пограничный телетайп. На днях на КПП досматриваю у шлагбаума автомашину. А шофер — из «сопредельной державы»… в промасленной фуфайке, в замызганной, пятнистой кепке — плоской восьмиклинке. Ну, я по-ихнему кумекаю малость, но вида не подаю. Он мне по-русски через пень-колоду внушает: мол, порядки наши знает, уважает, руки к сердцу прикладывает. А руки, между прочим, беспокойные. Ну, ладно. Открыл я кабину, оглядел сиденье — дырявое. Пощупал, крючком внутри проверил. Порядок. Без фокусов. Ничего недозволенного через границу не везет. Тут я за ручку кабины быстрей привычного — хвать, а он вздрогнул и — за кепку свою восьмиклинку. Поправил! Я нагнулся и под машину заглянул. И он нагнулся, и опять нервно восьмиклинку поправил. Попросил его снять кепку. Он в лице переменился, но снял. А оттуда симпатичная пачечка новехоньких советских денег — прыг и выпала!