— Пожалуйста, Гюльчара! — ответила Наташа и повернулась к Игорю: — Ну, пока, раз чаю не хочешь. Как будешь над больницей пролетать, серебряным махни крылом. Знаю, ты несколько раз тут кружил.
— Вот черт, — и он обнял ее на прощание, — ну и проклятый характер!
— Ивановский! — развела она руками.
— Не тебе махнуть, а на тебя впору махнуть крылом и не серебряным, а вороньим! Ну, да шут с тобой! Не молчи хоть, дуреха, Наталья Ильинична!
Она совсем, как Юлька, показала язык. Получила щелчок по лбу. И почти радостно, по-детски, рассмеялась, впервые за долгое-долгое время. Будто и на душе легче стало.
— А как твой Яшка-чебурашка?
— Спрашиваешь!.. — Игорь расцвел. — Мы с Иринкой так к нему привязались! Правда, все грызет. Тапочки мои и Иркины, а сколько туфель, эх! Даже до моего альбома добрался! — Игорь увлеченно вспоминал все шалости и проделки своего любимца.
— Минуточку! — перебила его Наташа. — Я тут для тебя у Тахира Ахмедовича несколько марок достала. Авиационные!.. — подмигнула Игорю и — совсем как девчонка — опрометью кинулась в комнату. Глядя ей вслед, Игорь подумал, что было бы хорошо жить рядом!
Над головой с шумом пронесся истребитель. «Это наши дают!» — с восхищением и гордостью подумал Игорь о своих товарищах. И вспомнил, как у него в недавнем полете отказал указатель скорости. Высота была около трех с половиной тысяч метров, когда двигатель внезапно заглох. Игорь бросил машину в пике, и двигатель заработал. Но при выходе из пикирования, видимо, заклинило рули хвостового оперения. Командир полка уже готов был приказать покинуть самолет. В то же мгновение немалым усилием Игорь подчинил себе «ястребок». Случай был исключительный. И мгновенная реакция, блестящая натренированность спасли жизнь летчика и машину. Никому об этом, конечно, Игорь тогда не обмолвился ни словом.
Вернувшись с марками, Наташа почему-то пристальнее обычного посмотрела на его виски.
— Ты что, сестренка?
— Что-то раньше я у тебя седины не замечала…
— Это — цвет неба…
— Или цвет риска? — неожиданно спросила она. — Что-нибудь случилось? — Ее глаза тревожно скользнули по его лицу.
— Наташка! — Он благодарно прижался к ней. Ее щека была холодна. — Спасибо, друг Наташка!
«Вот как я ей дорог! — понял он. — И она любит меня, а это так помогает мне в жизни!»
— Спасибо за марки! Одну, с твоего разрешения, я подарю своему другу Муромцеву.
— Муромцев? Такой высокий? Очень живой, открытый?
— Ну да! Старший лейтенант. Замполит на заставе. Друг что надо! Яркий человек! Я многим ему обязан, и даже Аякса он помог достать. А ты откуда знаешь Муромцева?