— …да и прожить-то ее можно по-разному. А хорошо жизнь прожить — это не просто…
На этих словах Лариска все-таки вырвалась, вся взлохмаченная, вскочила на ноги:
— Все потому, что я всю жизнь жила с оглядкой, только чтобы худого про меня не сказали — “как люди посмотрят, что скажут”, — а для себя и не жила.
— И это — грех, мироугодничество, — подсказала Тоська.
— Везде — грех! Куда ни плюнь — грех! Жизнь прошла, а вспомнить и нечего! Терпишь все, терпишь, а ради чего? Ради чего, спрашиваю, терпеть?
— Тепереча всех оввинить нап, да? — сказала Тоська, а баба Лена удивилась:
— Что терпеть-то?
— Счастье-то где?!
Ага, срать и рожать — нельзя обождать! — прокомментировала Тоська.
И тут все оглянулись, потому что на главной дороге появились совхозные коровы. Первая вышагивала из ее, Ларискиных, черно-пегая холмогорка, с полным крепким выменем, которое на каждый шаг качалось из стороны в сторону. И Лариска, само собой, залюбовалась скотинкой — корова летом давала два полнехоньких ведра жирного вкусного молока. Следом шло остальное стадо. В основном рыже-пегие айрширки. Тоже толстые, сытые. Некоторые совсем белые или в мелких чубаринках и казались розовыми.
— Чтой-то стадо до фермы по деревне иде? — сказала тетка Тося.
— Колька-дурачок, верно, опростоволосился, — сказала баба Лена.
Самые смекалистые коровы стали спускаться к речке, где у берега уже отава выросла — густая, сочная у воды. Тут же из орешника выскочил Колька на Тюльпане, бестолково размахивая кнутом и бранясь. Уздечка у коня съехала, и даже язык вывалился набок от усердия, как у собаки. Будто на нем верст сто уже проскакали — того и гляди сдохнет. Колька загнал мерина в речку и оттуда пошел пугать коров. Коровы покорно полезли обратно, наверх, на дорогу.
— Ну, и как теперь по деревне ходить? — ни у кого конкретно спросила баба Лена.
— Куды нам ходить? Да и старые мы уже стали — через лябушьи коровьи
прыгать, — так же никому, глядя на стадо, сказала Тоська.
Про Лариску как будто забыли. Она хотела было что-то сказать, но махнула рукой, ругнулась и припустила через мостик на дорогу. Кобель же только проводил ее взглядом, решив остаться там, где его так хорошо приняли. Только снова перебрался к ноге бабы Лены.
— Понорови — стадо-то пройдет! — крикнула было баба Лена, но Лариска уже ловко раздавала тумаки коровам, пробиваясь вперед.
— Счастье побежала имать, — вздохнула Тоська.