Генрих нашел просвет в зарослях, откуда ночью извлекали раненого Павла Сергеевича, и внимательно осмотрел участок вокруг.
- За кустами тоже пятачок вычесанной травы, - сообщил он. - Больше ничего.
- Чтобы вспахать граблями такой участок, нужно трудиться в поте лица не меньше часа, - рассуждала я вслух. - Да еще раздобыть грабли. Вы, например, представляете себе, где в этом домине могут храниться грабли? Я - нет. Но, скорее всего, в одной из запертых подсобок. То есть, возможно, убийце понадобилось взламывать дверь. Когда же он все успел? Ведь не среди бела же дня он занимался земляными работами? Кто угодно мог выглянуть в окно... Поразительно активный преступник. Мы живем здесь меньше двух суток. За это время он вмонтировал в телефонный аппарат "жучок" (причем в чужом номере), подсыпал яд Борису, украл радиотелефоны истопника и Замухрышки, обделал ночью какие-то таинственные делишки, которые привлекли внимание Павла Сергеевича, разбил старику голову и обработал граблями чуть ли не половину земляных угодий отеля. И это не считая тех дел, которыми он занимался на глазах остальных. Думаю, он сейчас так изнурен, что нам не составит труда определить его по этому признаку.
- Варька, ты только что предложила продолжить обсуждение в тепле и уюте. Давайте так и сделаем, не то совсем промокнем, - воззвал ко мне Генрих.
Мы побрели к сторожке.
- Если убийца - Георгий, то он не особенно утомился, - заговорил Леша, ступив на гравий. - Участия в общей жизни он со вчерашнего утра не принимает, так что вполне может заниматься черным делом по ночам, а днем отсыпаться. Кроме того, его причастность к злодеяниям объяснила бы пропажу радиотелефона из запертой комнаты. Опять-таки уничтоженные следы...
- Леша, смотрю я на тебя и начинаю понимать, что такое кантовский чистый разум. В твоих теориях абсолютно нет места человеческим чувствам. Мы с тобой стояли рядом, когда Замухрышка задал свой концерт по поводу пропажи телефона и невозможности вызвать телохранителя. За несколько минут его физиономия принимала оттенки всех цветов радуги. И, выражаясь словами Прошки, пусть мне отрежут язык, если это была игра.
Судя по тому, как Леша снова начал корчить рожи, он признал разумность моих доводов. Остаток пути до сторожки мы прошли молча.
Во время нашего отсутствия Марк и Прошка, конечно же, успели поругаться и теперь сидели, надувшись и отвернувшись друг от друга. Но, завидев нас, оба тотчас позабыли о своих разногласиях и дружно обрушились с упреками:
- Где вас черти носили?!
- Ползают как улитки! Ну форменное свинство!