Глава 16, в которой наступило лето
За это время у моих девчонок выросли зубы, по два у Жюльет и Мадлен и целых четыре — у Эдит. А я похудела до своих юношеских габаритов. Но совсем не потому, что через полтора месяца, когда кончилось молоко, я тут же занялась диетами и физкультурой… А просто, когда у детей растут зубы, у троих детей, и все побочные кошмарные события — понос, рвота, температура — происходят в тройных масштабах и одновременно, не похудеть, даже если рядом верная Мадлен, нежный сын и приходящая Мари, невозможно!
— Знаете, мадам, — как-то заметила Мари, — может, и хорошо, что ваш муж в Марселе. Он не вынес бы таких ночей!
— Так вот в чем дело! — хмыкнул Селестен. — А я-то думаю, чего он там застрял?
В отличие от Мари, наш сын прекрасно знал, где сейчас его родитель. Знала я, знала Мадо и матушка Анжели. Все. Для остальных мсье Сарди находился в командировке в Марселе.
Матушка Анжели явилась на третий день после его исчезновения и странно посмотрела на Мадо.
— Это же его любовница! Как ты могла ее оставить?
— Могла, — сказала я. Мы уединились в кухне и пили чай. — Она хороший человек и хорошая няня. Вы от Мишеля?
— Да. Он рассказал мне все. Твой муж очень страдает.
— Ну и?
— Как это «ну и»? Мишель хочет вернуться.
— Мог бы сам сказать мне об этом. Зачем присылать парламентера?
— Он не может. Но хочет начать все сначала!
— Так вернуться или начать все сначала?
— Я тебя не понимаю. Что ему передать? Он может вернуться?
— Нет. Но над предложением начать все сначала я подумаю.
— А ты не подашь на развод?
— Над этим я поразмышляю тоже. Но он может начинать.
— Начинать что? Я опять тебя не понимаю. Мне казалось, что мы только-только нашли общий язык. А ты снова за старое. — Анжели была искренне расстроена.
— Так и передайте: он может начинать. Мишель поймет, в отличие от вас. — На жалость в тот момент я была неспособна.
— А я могу посидеть с внучками?
— Посидите.
— Ну и гордячка же ты, Полин! А Селестен знает?
— Что именно? — Она застала меня врасплох! Но я тут же предложила позвать его и рассказать правду. Без подробностей.
— Мам, лучше бы я не знал ничего, — сказал Селестен, когда я вечером зашла в его комнату пожелать спокойной ночи. — Как мне теперь относиться к вам обоим? А к Мадо?
— Не знаю, сынок. Дело твое. Спи.
— Мамочка, поцелуй меня. Ты всегда целовала в детстве.
Я присела на край постели и поцеловала его в лоб. Сын порывисто обнял и по-детски прижался ко мне. Такой большой и ужасно похожий на отца. Мой маленький родной мужчина. Мы сидели так долго-долго. И оба стеснялись своих слез.