Эдит на том конце провода несколько раз глубоко вздохнула.
— Пожалуйста, Эдит! — повторила я.
— Это надолго? — спросила она.
— Не знаю. Может быть, даже на полгода.
— Какой кошмар!
— Ничего. Главное, не потерять Жюльет.
— Жюльет… — кротко согласилась Эдит.
Глава 4, в которой мы ужинаем при свечах
Стол для интимного ужина мы с Селестеном, посовещавшись, сервировали в кухне. Однотонная темно-синяя — «ампирная» — скатерть, белый фарфор, столовое серебро, серебряное блюдо для жаркого и канделябр на пять свечей.
Эти антикварные вещи — блюдо с крышкой и канделябр работы Парижской гильдии серебряных дел мастеров — Мишель подарил мне на десятилетие нашей свадьбы. Мы мечтаем подобрать к ним еще серебряные ведерки для шампанского, но все как-то не получается: вечно подворачивается что-то другое за весьма умеренную цену — то пастель Дега, то небольшой Матисс, то русская икона или прижизненное издание Мопассана. А недавно Эдит — она работает в Лувре, в фонде средневековой миниатюры — устроила нам совсем недорого замечательный по красоте рукописный молитвенник пятнадцатого века. Точно так же, по случаю, мы приобрели замечательную коллекцию фикусов для моего зимнего сада и вот этот белый столовый сервиз на двадцать четыре персоны. Авторская эксклюзивная работа в классическом стиле — тончайший полупрозрачный фарфор безо всяких намеков на роспись. Мишель вел тогда какую-то тяжбу между Севром и кем-то там еще…
На белом сервизе для интимного ужина настоял Селестен. Я же предполагала воспользоваться расписным китайским с золотыми драконами, он великолепно смотрелся бы на шелковой зеленоватой скатерти. Да, если кто-то скептически заметит, что, мол, это за интимный ужин — в кухне да еще в присутствии ребенка? Это, дескать, семейный ужин. Так вот, я возражу с полной категоричностью. По моему глубочайшему убеждению, интимно все, что происходит внутри семьи. Интимно и свято в известном смысле.
Особенно ужин. Когда мы всей семьей вечером собираемся за столом, наслаждаемся едой, расслабляемся и делимся друг с другом всем тем, что произошло за день, — так сказать, радостями и печалями. Выражаясь современным языком, мы — команда. Это прекрасно осознает и понимает наш Селестен. В отличие от большинства своих сверстников и даже Бернара — сына Эдит.
Впрочем, что требовать понимания святости семьи от сына Эдит, если она сама сторонница разводов? Нет, не подумайте, я не осуждаю ее, каждый имеет право на собственное мнение. Но когда ее Бернар живет с нами, он, честное слово, в восторге от традиций нашей семьи.