Теперь я стояла в одиночестве на балконе, глядя на мерцание магических светильников. Сегодня тьма была живой, она дышала тысячами чёрных аур. Мне хотелось быть там, с ними — но я больше не рисковала и на секунду покидать тело. Моя девочка важнее всего.
Снова, в который раз, полюбовалась на крошечную ауру — чтоб успокоиться. Это мой навязчивый страх — что я сделаю что-то не так, отчего свет моей малышки погаснет. Не хочется признаваться, но я ночью несколько раз просыпалась от кошмара, снова переживая вчерашнее утро. Боги, что угодно со мной делайте — но не позволяйте смотреть, как гибнет мой ребёнок! Я всё, всё, всё отдам, чтоб она жила — и была свободна. Я не позволю ей повторить мою судьбу. Никогда!
— Ой, какие мы стали сентиментальные!
Я дёрнулась, как от удара, и стремительно развернуласт в сторону знакомого глубокого голоса, уже зная, чью проекцию увижу.
У неё раскосые чёрные глаза. У неё недлинные смолянистые волосы, прямые и жесткие. У неё продолговатое, яркое и выразительное лицо. От её ауры веет жаром.
Не люблю её. Но уважаю…
— Здравствуй, Ханарра. Знаешь, принято сначала стучать. Тем более учитывая, что ты ниже меня по положению.
Она чуть поморщилась. Вот так, нужно сразу расставлять все точки в троеточии, а то эта дикарка мне на голову сядет. Уж сколько нервов я потратила только на то, чтоб её завербовать!
Но, пожалуй, оно того стоило…
— Ты — хамка, Киннирра. Впрочем, чего ещё ожидать от лабораторной мыши!
— Какая я тебе мышь? — оскорбилась я в лучших чувствах, — Как минимум, ловкая, шустрая крыска! И за следующее оскорбление, детка, я больно тебя укушу.
— Валяй!
В следующую секунду Хан с воплем вогнала ногти в нежную кожу на висках, силясь унять боль. Всё же хорошо быть Верховной!
Медленно просчитав до пяти, я убрала спазм.
— Запомни, детка, — сказала я ей ласково, — Я не бросаю слов на ветер. Говори, зачем пришла.
Хан поморщилась, но ещё больше злить меня не посмела:
— Я только от Верховного Мага.
Я напряглась:
— И?
— Он наш. Я спалила ему мозг, и, пока не сгниёт, он в нашем распоряжении.
— Отлично. Пусть все будут готовы.
— Смотри, Киннирра. Дашь слабину — я первая тебя на клочья порву. И щеночка твоего.
— Попробуешь, Ханнарра. Но вряд ли сумеешь.
В коридоре раздались тихие шаги, неслышные для обычного уха. Но мы со жрицей синхронно вздрогнули, скорее почувствовав, чем услышав чужое приближение. Насмешливо поклонившись, моя собеседница растаяла в ночной тьме.
Теперь мы одни — вот и хорошо. Наша богиня говорит, что с врагами, как и с любимыми, нужно прощаться незабываемо…