— Да ладно! А кто тогда?
— Вот, опять не слушаешь! Я же сказала, я — это ты.
Я помотала головой:
— А они?
Собеседница пожала плечами:
— Ну, они — тоже ты… Слушай, сложно всё это!
Я кивнула:
— Очень! Мне этот дурдом надоел, я хочу уйти. Помоги мне, а?
Она посмотрела на меня с искренним сочувствием:
— Ну, вряд ли я смогу помочь, это только тебе решать. Навсегда ты уйти от нас не сможешь, конечно, но на пару тысяч лет — вполне! Правда, для этого умереть надо.
Нет, что за день! Все смерти хотят! Вздохнув, я с надеждой спросила:
— Слушай, а без этого никак?
— Ну, размечталась! По-другому от себя не убежишь!
Я вздохнула:
— Понимаешь, я уже того…
— Согласна! С собой вон уже болтаешь!
— Нет, я не о том! Я уже того, умерла!
— Враки! Остальных бы тогда не было, а в моём зеркале появилась бы дверь! Я б тебя туда впустила — к новой жизни. Но ты — живая, так что — прости прощай!
Я нахмурилась:
— Подожди, но я уже бывала на Грани, правда, на низших уровнях, но бывала, и ничего!
— Ха! Ты тогда ЖРИЦЕЙ была! А сейчас ты — просто человек, даже Голоса Крови почти нет! Ты сейчас смертная восемнадцати лет от роду, а не ТА самая Проклятая, и даже не Таннирра. А смертную я не пропущу!
Я крикнула:
— Я — Жрица!!
— Ага! А я — белочка. Веришь?!
Я прищурилась:
— Подожди. Ты — это я?
Она кивнула:
— Ты что, глухая? Я же сказала…
— Послушай, это важно. Пропусти меня, мне надо Сита спасти!
— Что?
— Ситтирра! Мне надо его спасти!
В её глазах что-то дрогнуло.
— Ситтирр? Темнейший?!
Смысла вопроса я не поняла, но на всякий случай кивнула. Она побледнела, вздохнула и тихо сказала:
— Проходи.
По зеркалу побежала рябь, и в нём распахнулась дверь в темноту.
— Иди, — повторила она, — И спаси его, хорошо?
Пожелав самой себе удачи, я медленно ступила во тьму…
И снова — падение. Боги, насколько же она глубокая, эта Грань?!
На этот раз падение было мягким. Я рухнула на гору из взбитых подушек в шикарной комнате, освещённой свечами. Их блики плясали в хрустале бокалов, а волосы мои кто-то нежно перебирал пальцами. Потянувшись, я обернулась.
Он сидел рядом, совсем взрослый, и в неверном свете он совершенно не был похож на человека. Лицо бледное, продолговатое, с высокими скулами. Брови надломленные, темные, черные волосы с редким сребристым проблеском седины. Глаза громадные, темно-зелёные у зрачка, чёрные ближе к краю, с раскосыми кончиками. Пальцы тонкие, ловкие, бледные. Мягкие, как туман или иллюзия…
— Сит, это ты? Живой…
Он только чуть улыбнулся:
— Я б не сказал, скорее почти мёртвый… Тани, солнышко, я понимаю, это глупый вопрос, но я его задам уже в сотый раз за три жизни: почему ты меня никогда не слушаешь?!