Мы с Энджи шли в кондитерскую на Бостон-стрит, а Девин с Оскаром сопровождали нас на значительном расстоянии.
Мы оба смертельно устали, и воздух рябил прозрачными пузырьками, которые лопались у меня перед глазами.
В это серое утро мы, почти не разговаривая, сидели у окна, потягивали кофе и смотрели на улицу. В нашей головоломке, казалось, все части сходятся, но почему-то сама она пока отказывалась принимать какую-либо узнаваемую форму.
Можно предположить, что ОАЭЭ имела какую-то связь либо с Хардименом и Рагглстоуном, либо с третьим загадочным убийцей. Но какого рода связь? Возможно, они видели нечто, что, по мнению Хардимена или таинственного убийцы, будет компрометировать их? Если так, что они могли видеть? И почему просто-напросто не убрать Членов ОАЭЭ еще тогда, в середине семидесятых? Зачем было ждать двадцать лет, чтобы теперь преследовать их потомков или близких этих самых потомков?
— Ты выглядишь разбитым, Патрик.
Я устало улыбнулся.
— Ты тоже.
Она отхлебнула свой кофе.
— После этого совещания давай пойдем домой, в постель.
— Звучит как-то двусмысленно.
Она хихикнула.
— Ничего подобного. Ты знаешь, что я имею в виду.
Я кивнул.
— Все стараешься соблазнить меня, после всех этих лет.
— Мечтай, глупыш.
— Тогда, в семьдесят четвертом, — сказал я, — что за причина могла заставить человека использовать грим?
— Ну, ты просто зациклился на этом пунктике.
— Да.
— Не знаю, Патрик. Возможно, они были слишком самовлюбленными. Или маскировали родимое пятно.
— С помощью белого грима?
— Возможно, они были мимы. Или клоуны. Или «готы».
— Или поклонники группы «Кисс», — сказал я.
— Или так. — Она промурлыкала какой-то такт из «Бет».
— Ерунда.
— Что именно?
— Связь где-то здесь, на поверхности, — сказал я. — Я это чувствую.
— Имеешь в виду грим?
— Да, — сказал я. — И связь между Хардименом и Ассоциацией. Я уверен. Она у нас прямо под носом, но мы слишком устали, чтобы распознать ее.
Она пожала плечами.
— Пошли посмотрим, что скажет Болтон на своей летучке. Возможно, все станет на свои места.
— Конечно.
— Не будь пессимистом, — сказала она.
* * *
Половина людей Болтона работали здесь же, в округе, добывая информацию, другие караулили квартиры Энджи, Фила и мою, поэтому Болтон получил разрешение отца Драммонда собираться в его соборе.
Как это обычно бывает по утрам, в церкви еще стоял дымный запах кадила и свечного воска от семичасовой мессы, от скамеек несло хвойным моющим средством и мылом, и все венчал печальный аромат увядающих хризантем. Мириады пылинок кружились в косых лучах света, льющихся через восточные окна на алтарь и исчезающих в средних рядах скамеек. В это холодное осеннее утро церковь с ее мягко-коричневыми и красными тонами, золотистым внутренним светом и разноцветными витражами, которые только начали прогреваться скупым солнцем, смотрелась так, как, очевидно, задумывали основатели католицизма: как место, очищенное и неподвластное земному несовершенству, где подобает слышать только шепот и умиротворяющий шорох ткани под склоненным коленом.