- От такого богомерзкие уроды рождаются! - взвизгнула Бьёри. То ли негодование придавало ей храбрости, то ли она только теперь почуяла защиту дасирийца. - Это против воли богов, такое дитя будет сразу с темной отметиной, и его надобно умертвить, пока Шараяна через него не стала свои злодейства творить.
- Так мы все шараяновы дети и есть, - бросил Раш, - делаем так, как она велит, с того и живем. И если вам, от первых шаймеров рожденных, ласка всех богов досталась, и только одна темная Шараяна им наперекор, так у моего народа наоборот все. И мы стали такими, потому что до почечных колик каждый день мечтали о том, как воротимся в родные земли, сильными и такими же, как вы.
Раш никогда прежде не чувствовал в себе такой тяги отстаивать свой народ. Должно быть, всему виной стали воспоминания о матери - красавице-румийке, которая была рождена только для того, чтоб год за годом рожать детей, "материал", который лелеяли и берегли, словно зеницу ока. Его и Фархи с детства клали в одну постель. Когда ему исполнилось десять, сестра впервые рассказал о том, что следует делать с отростком между ног и почему он становится большим, как только она голая пройдется по комнате, или потрется об него грудью. Раш никогда не видел в том предосудительного. Он вырос с мыслями о том, что всякий мужчина и всякая женщина, если Шараяна дала им здоровое тело, должны ложиться в постель и заводить детей. Только после побега, когда добрался до Серединных земель, Раш понял, что все остальные жители Эхзершата, видят в том грех. Он потихоньку посмотрел на Хани, вспоминая, что и она тоже рождена от крови брата и сестры. И вдруг подумал, что у них с северянкой общего столько, что впору брататься.
- Расскажи толком, - прикрикнула на него Миэ. - А то морочишь голову, как шлюха мужику, чтоб тот раскошелился.
Раш рассказал. Про то, что румийы давно вернули себе человеческий облик, и про то, что покинул родные земли не по доброй воле, а спасая собственную жизнь. Не стал говорить, что его убить хотели только из-за того, что ушные хрящи были с дефектами. Тем, кто никогда не знал уродства, не понять одержимости румийцев довести свои тела до совершенства, сделать лица красивыми, кости крепкими, кожу гладкой, точно шелк. Тех, кто не мог дать хорошее потомство, ждала незавидная участь... Раш отмахнулся от воспоминаний: как так вышло, что он одновременно ненавидит и жалеет свой народ?
- Если Фархи узнает, что я попался - она захочет вас убить, - закончил Раш. - По крайней мере, попытается. Может не всех, но парочку сразу уложит. А за остальными пойдет следом, и прибьет до того, как вы кому-то растрезвоните о нас.