Нет, они заплатят сполна. За погибших от бомб и снарядов ленинградцев, москвичей, киевлян и многих других, за замученных, изуродованных, раненых бойцов Красной Армии, за расстрелянных, растерзанных, заколотых, повешенных, погребенных живым, сожженных, раздавленных женщин и детей они заплатят сполна. За изнасилованных девушек и маленьких еще девочек, за повешенного мальчика Сашу, который не побоялся и надел красный галстук>{46}, за изрешеченных разрывными пулями маленьких ребятишек и женщин с младенцами на руках, за которыми эти дикари, сидящие за штурвалом самолетов, охотились ради развлечения, — за все, за все это они заплатят.
Сегодня 9-ое сентября
Сейчас 12 часов ночи. За сегодняшний день было девять тревог, из них две продолжались по два с лишним часа. Боже, как эти частые тревоги изматывают. По-моему, если в течение 10-ти дней сряду будет по 9 воздушных тревог, то в городе станет гораздо больше умалишенных, чем здравомыслящих людей. Я это говорю потому, что прошел только один такой день, а как уже люди нерв[н]ичают. На улицах суматоха, неразбериха. Люди мчатся по тротуару как угорелые. На трамваях висят, на троллейбус очередь. Это, конечно, легко сказать: были 9 В. Т. А какие это были В. Т: неистовствовали зенитки, грохотали, сотрясая все кругом, разрывы бомб.
Каждая В. Т. уносила с собой жизнь десятков людей. Каждая В. Т. — это разрушенные здания, это жертвы.
Девять В. Т. — это сотни человеческих жизней, это десятки разрушенных зданий, это завалы, пробоины, воронки.
Последняя, 9-ая В. Т. была жуткая. Я дежурила в домовой конторе с 9 до 11-ти. Здесь же сидела мама и еще одна общественница. То и дело сотрясалась земля от разрывов фугасов. И за все время тревоги продолжали, не умолкая, гудеть самолеты, хотя зенитки неистовствовали. Бомбы разрывались, казалось, где-то совсем близко. И каждый раз мы инстинктивно съеживались, нам казалось, что вот-вот бомба попадет в наш дом. Но все обошлось благополучно.
10-ого сентября
Еще только 11 часов утра, а уже было 3 В. Т. Я теперь каждый раз хожу в бомбоубежище. Одеваюсь в зимнее, надеваю галоши и беру с собой мой маленький чемоданчик. Я теперь с ним не расстанусь до окончания войны, у меня там чистая тетрадь, Бовин портрет, деньги, 2 носовых платка, бутылка с чаем, хлеб и этот самый дневник. На крышке чемодана, внутри, я написала свой телефон и адрес, если что со мной случится, можно будет сообщить домой. Вот сейчас тревоги нет, а слышно, как бьют зенитки.
Боже, как наш город кишит врагами. Сколько уже выловили ракетчиков, и все-таки, как только ночной налет, предательские ракеты, выпущенные неуловимым врагом, показывают цель для бомбометания. Вот многие люди, которые вчера во время налета были у ворот, на чердаке, на крыше, говорили, что над местом, где находится банк (на Фонтанке), Витебский вокзал и другие важные объекты, до тех пор вспыхивали ракеты, пока туда не сброшены были бомбы.