Она игриво ущипнула его за руку. Но когда ее ладонь коснулась влажной ткани его плаща, ее глаза округлились.
— Ты ранен. Даже серьезнее, чем я думала, — она, было, вскочила на ноги, но он потянул ее обратно на постель.
— Дай мне время. Я исцелюсь, точно так же, как ты сейчас. Твоей ноге уже лучше.
— Но тогда я принесу тебе бинты, — она пробежалась по нему взглядом. — Обмотать руки? Грудь? О, Лаклейн.
Он пока не хотел, чтобы она выходила из комнаты, особенно без него.
— Не беспокойся, — он держал ее руку в своей ладони. — Теперь, когда я знаю, что ты любишь меня, я потяну с выздоровлением, чтобы ты обо мне заботилась.
Она попыталась подавить усмешку, но проиграла.
— Так что еще ты видела? — он кашлянул в кулак. — В моих воспоминаниях. — Вопрос, похоже, будет из каверзных.
— В основном они были связаны со мной, — ответила она, совершенно очевидно уклоняясь от ответа.
Ситуация не прояснилась. Могла ли она видеть, как он мастурбировал, представляя, что ласкает ее между ног?
— И?
— Я видела вещи из прошлого. И то, как ты восхищался моим бельем, — краснея, ответила она.
— Ты знаешь, почему меня это тревожит?
— Меня это тоже тревожит! Думаю, что умерла бы, если бы увидела тебя с другой женщиной.
— Девочка, ты ревнуешь?
— Да! — выпалила она, словно удивленная его вопросом.
— Пока ты бегал и рычал «моя», я, молча, повторяла то же самое в отношении тебя.
Все лучше и лучше.
— Думаю, мне по душе видеть тебя такой ревнивой, к тому же собственницей. Но совсем не нравится то, что тебе доступны мои воспоминания. Что еще ты видела?
Она описала сны, где он был в походе, затем с ней в отеле, момент, когда он восхищался ее попкой, и про ожерелье. Пока ничего, за что ему могло бы быть стыдно.
— Ты видела, как я убивал?
— Нет.
— А как я кончал, работая рукой?
Ее глаза округлились.
— Нет, но…
— Но что? — когда она не ответила, он прикусил ее ушко. — Скажи мне.
Она зарылась лицом в его грудь, и он с трудом расслышал ее шепот. — Но хочу увидеть.
От ее признания тело Лаклейна пронзило током.
— Правда, хочешь? — его голос прозвучал хрипло. Когда она кивнула, Лаклейн понял, что хотя он был ранен — и, черт возьми, чувствовал себя, едва ли не при смерти — она могла вернуть его к жизни.
— Тебе нужно только сказать, чего ты хочешь.
— Но я не хочу видеть некоторые вещи. Например, тебя с другой женщиной.
— А вот на этот счет я не беспокоюсь. Ты видишь мои воспоминания, а до тебя я не помню ни одной.
— Не знаю…
— Зато я знаю. Каждое событие, которое ты описала, касалось непосредственно тебя. Я четко помню каждое из них. Даже спустя столько времени.