Доказательство того, что Фьюри все еще жива, были встречены счастливыми возгласами, и Лаклейн не стал омрачать их счастья новостью, что в этот самый момент Фьюри молила великую Фрею о смерти.
Когда же запись закончилась, Эмма вытащила наушники из ушей и села на кровати. Почти не удостоив их вниманием, валькирии стали выходить из комнаты. По пути Никс успела предсказать, что «Смерть Деместриу» будет популярнее в Ллоре чем «Одна гоблинская ночь в Париже».
И уже за дверью Регина озвучила то, что можно было расценивать как мнение всего ковена:
— Если Эмма так хочет этого ликана-переростка, что даже решилась прикончить Деместриу, тогда она должна его оставить.
***
Но Анника осталась в комнате.
— Тебе не обязательно решать прямо сейчас, Эммалин. Просто не делай того, о чем будешь жалеть до конца своих дней.
Эмма мотнула головой. Она не желала видеть страдания Анники, то и в своем решении была уверена.
— Я думала, что выбирать мне, но ошибалась. Это твой выбор. Ты можешь принять меня вместе с ним. Или я уйду. — Лаклейн взял ее ладонь в свою, будто желая поддержать.
Было видно, что Анника прилагала немалые усилия, пытаясь сдержаться. Ее лицо застыло подобно маске, но за стенами замка, вопреки всем ее попыткам, сверкали молнии. Внутри нее бушевала буря.
— Анника, я всегда буду бежать в его объятия, — этот довод было невозможно опровергнуть, просто не существовало аргумента «против» — и обе это знали.
Наконец, вздернув подбородок и расправив плечи, Анника посмотрела Лаклейну в лицо.
— Мы не признаем понятие Пара, — выдала она со злостью — или как вы там это называете, в качестве брачного союза. Вам придется обменяться клятвами. В основном меня интересует та из них, где ликан поклянется не использовать этот брак, чтобы каким бы ни было способом навредить ковенам.
— У ликана есть имя, — выдавил Лаклейн. — И если вы хотите, чтобы Эмма также ее произнесла, ничто не сделает меня счастливее. Я дам эту клятву.
Анника бросила на Эммалин последний умоляющий взгляд. Когда та медленно покачала головой, Анника приказала:
— Не перемещай его сюда чаще, чем это действительно необходимо.
И уже на выходе пробормотала:
— На моей смене этот ковен скатился к чертям собачьим.
— Перемещение! — воскликнула Эмма. — Точно! Теперь мы можем побывать, где захотим. Круууть. Может, останемся здесь на пару недель? Сходим на Марди Гра! И на Джаз-фест! О, хочу увидеть, как ты будешь есть лангуста.
Со стоическим выражением лица Лаклейн произнес:
— Что ж, думаю, иногда мы смогли бы бегать по заводи также легко, как по лесу.