— Вы злословите.
— Злословлю? Это, скорее, похвала. Смерть и обман — единственная здесь надежда. Я лишь не обманываю себя насчет методов Зуфира.
— Вам следует… чем-нибудь заняться, — сказал он. — Не оставляйте себе времени для подобных страхов.
— Вы знаете, в чем состоит мое основное занятие, Веллингтон? Я секретарша герцога, и я занята тем, что каждый день узнаю новые факты, заставляющие меня бояться… факты, о которых он даже не подозревает. — Она сжала губы и понизила голос: — Иногда я думаю, что его судьба сложилась бы иначе, если бы я не была Бене Гессерит.
— Что вы имеете в виду? — Он поймал себя на том, что горечь, прозвучавшая в словах леди Джессики, взволновала его, вызвав в нем сострадание — чувство, которого он никогда не замечал в себе раньше.
— Не думаете ли вы, Веллингтон, что любая другая секретарша находится в большей безопасности, чем я? — напрямую спросила Бене Гессерит.
— Это не слишком честная мысль, Джессика. — Упрек прозвучал вполне естественно. Относительно чувств, испытываемых герцогом к своей наложнице, не было никаких сомнений. Стоило лишь проследить за тем, как он провожает ее взглядом. Она вздохнула.
— Вы правы. — Она снова обхватила себя руками, чувствуя прикосновение к коже крисножа, и это оружие лишний раз напомнило ей о страшном будущем, ожидающем ее и ее семью.
— Кровопролитие неизбежно, — сказала она. — Харконнены не успокоятся до тех пор, пока не погибнут сами или не уничтожат герцога. Барон не сможет простить герцогу Лето, что в его жилах течет королевская кровь. Степень родства ему не важна. Но сильнее всего его сознание отравляет то, что Атридесы изгнали Харконненов за трусость после Корринской битвы.
— Старая кровная вражда, — пробормотал Уйе и на мгновение почувствовал ледяной укол ненависти. Чужая кровная вражда загнала его в ловушку, убила его Ванну или, что еще хуже, обрекла ее на мучения у Харконненов. Старая вражда двух домов загнала в мышеловку его, Уйе, а приманкой послужила семья герцога. По иронии судьбы весь этот ужас должен был достичь апогея здесь, на Арраки, единственном источнике меланжа во Вселенной, меланжа, являющегося продолжателем жизни.
— О чем вы думаете? — спросила она.
— Я думаю о том, что сейчас на свободном рынке декаграмм спайса продается за шестьсот двадцать тысяч солариев. Это целое состояние.
— В вас проснулась жадность, Веллингтон?
— Это не жадность.
— Тогда что же? Он пожал плечами:
— Сознание своей бесполезности. — Он посмотрел на нее в упор: — Вы можете вспомнить свое первое вкусовое ощущение от спайса?