— У него был вкус корицы.
— Но он никогда не повторяется дважды. Он — как жизнь: каждый раз, когда его пробуешь, он предстает в другом качестве. Некоторые же придерживаются мнения, что спайс дает реакцию на знакомый вкус.
— Думаю, что для нас сейчас было бы гораздо полезнее не о спайсе рассуждать, а как можно скорее бежать за пределы империи, — сказала она.
Уйе поймал себя на том, что больше не слушает Джессику: сосредоточившись на произнесенных ею словах, он задавал себе один и тот же вопрос: «Почему она не заставила меня это сделать? Она могла бы заставить меня сделать решительно все».
Быстро сменив тему разговора, он спросил:
— Не сочтите это за дерзость с моей стороны, Джессика, но не могу ли я задать вам один вопрос?
Она, будто почувствовав внезапно возникшую тревогу, прижалась к краю окна.
— Конечно, можете. Вы… мой друг.
— Почему вы не заставили герцога жениться на вас? Она круто повернулась и изумленно посмотрела на Уйе:
— Заставить герцога жениться на мне?! Но…
— Мне не следовало спрашивать…
— Почему же? — Она пожала плечами. — Для этого есть достаточно веская причина политического характера: пока мой герцог не женат, некоторые из Великих домов еще питают надежду породниться с ним… — Она вздохнула. — Влияние людей, принуждение их к тому, чего хочешь ты… Подобные действия несут в себе цинизм и опошляют чувства. Если бы я заставила его это сделать… это был бы уже не его поступок.
— Так могла бы сказать моя Ванна, — пробормотал он, и это тоже было правдой. Он приложил руку ко лбу и судорожно глотнул. Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы выдать свою тайную роль.
Повисла тяжелая пауза, которую нарушила Джессика:
— Кроме того, Веллингтон, в герцоге уживаются два человека. Одного из них я очень люблю. Он очарователен, он живой, общительный, нежный, в нем все, что может желать женщина. Но есть и другой — холодный, черствый, эгоистичный, такой же суровый и жестокий, как его отец, — ее лицо исказилось болью. — Ну почему, почему этот старик не умер тогда, когда мой герцог только появился на свет?!
Снова воцарилось молчание. Было слышно, как ветер теребит шторы на окнах. Глубоко вздохнув, Джессика сказала:
— Лето прав: эти комнаты лучше тех, что в другом крыле. — Она обвела комнату взглядом. — Извините меня, Веллингтон, мне нужно еще раз осмотреть это крыло, прежде чем окончательно все разместить.
Он кивнул. «Если бы только можно было не делать того, что я должен сделать!» — стояло у него в голове.
Джессика пересекла холл и замерла в нерешительности.
«Все время, пока мы говорили, он что-то утаивал», — подумала она.