— Так дальше продолжаться не может, — сказала она.
Майлз быстро отвел от нее глаза, ибо его охватило почти неодолимое желание бросить кастрюльки и схватить ее в свои объятия.
Гарри Брук тоже обнимал ее, юный Гарри, а ныне скелет, обглоданный червями. Сколько же было еще других жертв в тех мирных семьях, где она жила?
А теперь вот…
Майлз вышел из кухни не обернувшись.
Пройдя коридор, он стал подниматься по черной лестнице, которая вела на второй этаж, в верхний холл, откуда до комнаты Марион было рукой подать. Кастрюльки, которые он бережно нес, в лунном свете казались голубыми. Дверь спальни была чуть приоткрыта, и, толкнув ее ногой, он едва не задел профессора Риго.
— А я уже собрался за вами, — сказал тот, не заботясь о хорошем английском произношении. — Куда вы запропастились?
Что-то в лице Риго заставило сжаться сердце Майлза.
— Профессор Риго! Она уже…
— Нет-нет. Правда, в чувство еще не пришла, но оживить ее мне удалось. Она дышит, и пульс почти нормальный.
Несколько капель кипятка выплеснулись на пол.
— Но я не уверен, что она вне опасности. Вы звонили врачу?
— Да. Он должен скоро быть.
— Прекрасно. Дайте-ка мне эти сосуды. Нет-нет! — сказал профессор Риго повелительным тоном. — Не входите. Возвращение к жизни — спектакль не из приятных. К тому же вы будете мне мешать. Подождите, пока я вас позову.
Он взял кастрюльки, поставил на пол в комнате и запер дверь перед носом Майлза.
С растущим беспокойством, которое всегда сопутствует надежде, Майлз остался в холле. (Люди не говорят с таким апломбом, если не уверены в успехе.) У одного из окон лунный свет тонул и таял в легком облаке дыма.
Майлз увидел там доктора Гидеона Фелла, который попыхивал своей большой трубкой из морской пенки. Красные отсветы табачного огонька на миг появлялись и меркли в стеклах пенсне, кольца дыма сгущались в облачка и тихо выскальзывали в раскрытое окно.
— Знаете ли, — заметил доктор Фелл, вынимая трубку изо рта, — а этот человек мне нравится.
— Профессор Риго?
— Да. Он мне нравится.
— Мне тоже. Одному Богу известно, как я ему благодарен.
— Трезвый и расторопный человек, практик. Боюсь, у нас с вами нет таких качеств, — проговорил доктор Фелл немного виновато и яростно запыхтел трубкой. — Очень практический человек.
— И в то же время, — сказал Майлз, — верит в вампиров.
— Хм. Да. Верно.
— Вернемся к этой истории. Все-таки каково ваше мнение?
— Мой дорогой Хеммонд… — отвечал доктор Фелл, раздувая щеки и покачивая головой. — Убейте меня, но теперь я ничего не понимаю. Это меня угнетает. До этого фатального происшествия, — он кивнул на спальню Марион, — до того, как это событие спутало все мои расчеты, мне казалось, что я подхожу к довольно обоснованной версии убийства Говарда Брука.