— Да? — вяло произнесла Фэй.
Рядом с сервантом стояло старое кресло с потертой обивкой на спинке и на ручках. Фэй рухнула в кресло, вся сникнув, и хотя выражение ее лица не изменилось, из глаз покатились слезы, которых она, казалось, не замечала. Вид плачущей Фэй совсем обескуражил Майлза.
— Мы твердо знаем, — сказал он, чувствуя, как холодеют руки, — что вы ни в чем не виновны. Я слышал… Я только что узнал… Я хочу сказать вам, что все гнусные слухи и сплетни о вас распускал этот подлец Гарри Брук.
Фэй вскинула голову.
— Значит, вы знаете, — сказала она.
— Более того! — Его внезапно осенила догадка. Он отступил на шаг и нацелил на нее указательный палец. — Вы тоже это знаете! Вы знали, что Гарри Брук дурачил людей! Вы это прекрасно знали!
Разрозненные факты начинали выстраиваться в логический ряд, и разум отстранил эмоции, пусть даже приводящие к озарениям, на второй план.
— Именно поэтому вы так страшно расхохотались, когда я спросил вас, не вышли ли вы замуж за Гарри Брука. Именно поэтому вы упомянули об анонимных письмах, хотя Риго о них ничего не говорил. Именно поэтому вы назвали имя Джима Морелла, большого друга Гарри, которому Гарри писал каждую неделю, хотя Риго и об этом ничего не говорил. Вы об этом знали! Не так ли?
— Да. Я об этом знала, — произнесла она почти шепотом. Слезы катились по ее щекам, губы подрагивали.
— Вы сошли с ума, Фэй! Вы просто рехнулись! Почему вы не могли сказать обо всем ясно и внятно?
— Потому что… Господи Боже! Не все ли теперь равно?
— Не все ли равно? — Майлз судорожно проглотил слюну. — А этот проклятый портфель? — Он шагнул к серванту и с чувством гадливости приподнял двумя пальцами пачку банкнот. — Там должны быть еще три пачки!
— Да, — сказала Фэй. — Еще три. Я их взяла, но я их не потратила.
— Хорошо, но что еще в этом портфеле? Отчего он такой толстый?
— Не трогайте портфель! Пожалуйста!
— Успокойтесь. У меня нет права распоряжаться чужими вещами. Я знаю. Я только хотел… Было бы лучше… Вот вы спрашиваете: не все ли равно? А сколько лет билась полиция над тем, чтобы выяснить, куда делся этот портфель и где деньги?
Они были слишком заняты и взволнованы, чтобы слышать чьи-то шаги в коридоре, затихшие у самой двери. Но негромкий настойчивый стук в дверь не мог не привлечь внимание.
Майлз очнулся первым, обе женщины онемели от неожиданности.
— Кто там?
— Полиция, — ответил спокойный энергичный голос. — Можно войти?
Рука Майлза, державшая пачку банкнот, молниеносно метнулась к карману пиджака. Майлз подумал, что так лучше, что пришедший не будет ждать, пока его пригласят в комнату.