Через каких-то два или три часа весь этот город превратится в сущий ад. Он и сам сейчас не знает, выживет ли, сохранит ли голову на плечах или умрет сегодня (как умрут десятки, сотни тех, кто сейчас еще нежатся в своих постелях или только проснулись, не подозревая о том кошмаре, который разразится уже в скором времени). Так почему бы ему не потешить себя хотя бы напоследок? Кто знает, есть ли на небесах те юные гурии, те красавицы с белоснежной кожей, алыми губами и черными глазами, о которых рассказывают имамы? Существуют ли на небесах, там, куда вскоре отправятся многие его братья, а возможно, и сам он, те девственницы, ласки которых, как убеждают некоторые имамы, ждут всякого, кто сложит голову в джихаде?..
А тут… все в его руках. «Классная телка», на которую он положил глаза еще вчера, когда видел ее купающейся в местном водоеме, должно быть, только и ждет, чтобы ее оприходовали двое сильных самцов, которым предстоит уже вскоре взять судьбы многих жителей этого города в свои сильные и безжалостные руки.
Но даже если она сама и не хочет этого… ну что ж, тем хуже для нее.
– Амир будет ругаться! – вновь подал реплику несколько обеспокоенный происходящим напарник. – Я видел, что какой-то мужчина бежал от холма… к нам.
– Я тоже видел.
– Кажется, у него был пистолет!
– Ерунда, – беззаботно сказал Эльдар. – Это уже не имеет значения.
– Это… это все не по плану!.. А если амир узнает?
– Откуда? Мы сами ничего не скажем… Ты лучше смотри за этой красавицей…
– Может, связать ее?
– Зачем? Через две или три минуты будем на месте.
Волков увидел джип сразу, как только вымахнул из-под арки за живую изгородь. «Чероки» находился примерно в километре впереди; водитель держал невысокую скорость, возможно, не хотел привлекать к себе внимание…
Алексей утопил педаль в пол. Стрелка пошла на 100… 120… 140… Серебристая «Лагуна» мчала – неслась! – стрелой по придорожному шоссе к знакомому перекрестку. Тому самому, на котором он вчера утром свернули, заметив поднимающийся к небу столб дыма. Туда же, в сторону бывшей колхозной усадьбы, повернул и темно-серый джип.
Анохина очнулась от прикосновения чужой руки к ее собственной. Ее даже как будто обожгло это прикосновение, как обжигает незащищенную плоть касание медузы или молодой крапивы. Она взвизгнула… и лишь благодаря этому мгновенному испугу пришла сразу в себя. Раскрыла глаза; медленно поднесла левую руку – за правую ее удерживал тот, кто сидел рядом, – к затылочной части черепа, туда, где пульсирует боль, отдаваясь толчками по всему телу, и особенно в виски.