- Кто ты? Что надо на землях грессов? Ты хочешь умереть?
Это прозвучало довольно пафосно, и Слава улыбнулся - осталось только сказать 'Хау! Белый человек!' Ну чем не встреча с индейцами?
Его улыбка вызвала странный эффект - грессы как будто напряглись, а Слава насторожился - может они приняли его улыбку за оскал? Типа - демонстрация силы, и вызов? Кто знает, что намешано в голове этих искусственных существ. Его посетила одна мысль, и он принял решение:
- Я Слава, Мудрый. Мне нужно посетить капище.
Грессы как будто вздрогнули, загомонили - Слава разбирал слова: 'Он говорит на нашем языке! Говорит - Мудрый! Что нам делать? Мы не можем отказать Мудрым! Он хочет в капище!'
Слава обратился к ним на языке зелёных. Алусийский язык оказался для грессов родным.
Один из грессов - тот, что обращался к нему ранее, отделился от группы и подошёл к Славе:
- Ты должен пройти с нами. Мы доставим тебя к капищу. И Мудрые решат - действительно ты Мудрый, или нет. Мы ещё не встречали таких Мудрых, потому не можем принять решение.
- Со мной мои сопровождающие. Я хочу, чтобы они пошли со мной - ответил Слава, вглядываясь в козьи глаза кентавра. Тот почесал недлинную русую бородку, и после недолгого раздумья, ответил:
- Хорошо. Пусть идут с вами. Всё равно - если окажется, что ты не Мудрый - их убьют. Так какая разница - когда? Зови их сюда.
Слава крикнул, эхо ещё не успело затихнуть, как Лера и Тирас уже сорвались с места и рысью поехали к нему. Через пять минут вся кавалькада, в окружении толпы кентавров отправилась туда, куда они стремились эти два месяца.
Ехать пришлось около четырёх часов. Солнце уже склонялось к горизонту, когда они подъехали к обрыву, уходящему куда-то вниз. Из-за гущи леса не было видно, что там, внизу, находится, но когда они вылезли на склон, стал виден Он.
Его туша лежала там, куда его определила судьба. Километровый цилиндр, с лепёшкой с одной стороны, напоминающий жезл регулировщика со знаком 'стоп'. Его блестящий некогда корпус частично облетел, ободрался, с него свисали целые пласты обшивки, развевающиеся по ветру, как знамёна. Они издавали гул и металлический звон, сливавшийся в один металлический звук, как будто одновременно звучали множество арф. Под блестящей обшивкой виднелась металлическая матовая поверхность, успешно сопротивлявшаяся коррозии. Передняя часть корабля была деформирована от удара - он врезался в планету по касательной, вырыв огромную рытвину, как будто в жидкую кашу бросили кусочек хлеба. Этот 'кусочек' так и остался торчать в песчаной почве, которую он расплескал, на сотни тысяч лет, не имея возможности подняться и улететь. Его шлюз находился в 'лепёшке' с торца корабля. Эта большая штуковина, имела метров двести в диаметре. Похоже, что она и являлась жилой частью звездолёта. Впрочем - убедиться в этом можно было только попав на порт этого гиганта.