Эта безнравственность имеет объяснение.
«Если тиран — особенно не за их счет, а тем более в прошлом — наворотил целую гору подвигов вперемешку с горой ужасов, потомки стараются закрывать глаза на ужасы, — отмечает питерский прозаик Александр Мелихов, — ибо воспоминания о подвигах предков укрепляют их экзистенциальную защиту — ослабляют ощущение собственной ничтожности, а именно оно есть главный губитель человеческого счастья.
Модернизаторы же, которые не ставят перед народом великих целей, не поддерживают в нем абсолютно необходимое каждому народу ощущение собственной исключительности и красоты, но всего лишь предлагают ему уподобиться некоей норме, сделаться в лучшем случае двенадцатым в дюжине — они экзистенциальную защиту разрушают».
Иначе говоря, Сталину готовы многое простить в благодарность за ощущение причастности к великим победам, которые он приватизировал.
Иногда исторические споры вырываются из научных аудиторий и запыленных архивов. Они продолжаются на улицах и площадях — уже без участия ученых мужей, толстенных фолиантов и найденных документов. Памятники и мемориалы превращаются в поле боя.
Противостояние становится зримым. И ты понимаешь: прошлое не умирает. Конечно, мимо Сталина нам не пройти, как бы ни хотелось. Оценка Сталина — принципиальный вопрос нашей сегодняшней жизни.
1 февраля 2011 года в Екатеринбурге президент Дмитрий Анатольевич Медведев провел заседание Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека. Профессор, доктор исторических наук Сергей Александрович Караганов представил соображения рабочей группы «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении»:
«Общество не может начать уважать себя и свою страну, пока оно скрывает от себя страшный грех — семьдесят лет тоталитаризма, когда народ совершил революцию, привел к власти и поддерживал античеловеческий, варварский режим…
Самогеноцид начался с Гражданской войны… Затем последовали голодомор, коллективизация, которые были нацелены на уничтожение лучшего крестьянства. Именно они стоили, видимо, народу наибольшего количества жертв. Затем были репрессии новой интеллигенции, военных… Продолжать скрывать от себя эту историю означает неявно оставаться соучастником этого преступления… Народ, который не почитает и не хочет знать бесчисленные могилы миллионов своих отцов и матерей, вряд ли может надеяться на самоуважение и на уважение других народов. Если мы начнем этот проект, начнет заполняться моральный вакуум, который разъедает наше общество, ведет к его варваризации, в том числе тотальной коррупции, правовому нигилизму…»