В конце 1938 года руководитель лаборатории Григорий Майрановский обратился к наркому Берии с просьбой — он, как и нацистские медики, хотел проводить опыты на живых людях. Лаврентий Павлович, как и рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, опыты разрешил. Распорядился передавать в лабораторию приговоренных к расстрелу.
Майрановский подмешивал яд в пищу, делал укол заключенным или колол их зонтиком (метод, который впоследствии будет взят на вооружение). Иногда в заключенных стреляли отравленными пулями. Или отравляли ядом подушку, чтобы заключенный умер во сне. Майрановский проверял десяток различных ядов. В некоторых случаях люди умирали долго и мучительно.
Происходило это на первом этаже здания НКВД в Варсанофьевском переулке. Допуск в лабораторию из оперативного состава ведомства госбезопасности имели только Судоплатов и Эйтингон. Иногда они сами просили испытать тот или иной яд. Сотрудникам лаборатории объясняли, что эффективные яды необходимы им для операций за кордоном. Но яды были востребованы и дома. В 1953 году, после ареста Берии, на допросе полковник медицинской службы Майрановский рассказал, что по заданию Судоплатова участвовал в убийстве людей на конспиративных квартирах в Москве. Яд подмешивался к пище или выпивке…
Эти невиданные по жестокости преступления продолжались и после окончания эпохи большого террора. Точнее было бы сказать, что все годы сталинского правления и были эпохой большого террора — физического и нравственного.
«Вспоминаю одно тяжелое дело, которым немало пришлось заниматься в то время в крайкоме партии, — рассказывал первый секретарь Хабаровского крайкома Алексей Клементьевич Чёрный. — Один житель Хабаровска настойчиво добивался доверительной встречи с первым секретарем. При беседе выяснилось, что, завербованный работниками НКВД, он был заброшен на сопредельную территорию, где его задержали японцы. Под пытками он дал согласие работать двойником. Когда японцы возвратили его на советскую территорию, он был задержал сотрудниками органов, изобличен как предатель и осужден на длительный срок.
Отбыв срок и вернувшись в Хабаровск, он случайно увидел того самого белогвардейца, который его избивал и допрашивал на маньчжурской заставе. Увидев японского шпиона на улицах Хабаровска, он решил сообщить об этом крайкому партии».
В крайкоме создали комиссию. Ее доклад поразил даже опытных руководителей партийного аппарата.
«В 1941–1949 годах, — писал Алексей Чёрный, — в краевом управлении госбезопасности по инициативе начальника второго главного управления П. В. Федотова утвердились провокационные методы агентурно-оперативной работы. В пятидесяти километрах от Хабаровска, близ границы с Маньчжурией, на советской территории был создан ЛЗ, то есть ложный закордон. Он состоял из советской погранзаставы, так называемых “маньчжурского пограничного поста” и “уездной японской миссии”».