Ответ из Берлина не заставил себя ждать. Фюрер просил передать своему министру:
— Да, согласен.
В тот момент Гитлер был готов на все — ведь Сталин избавил его от страха перед необходимостью вести войну на два фронта.
Второй раунд переговоров начался в десять вечера. Риббентроп сообщил, что Гитлер согласен: незамерзающие латвийские порты больше нужны России. Атмосфера на переговорах сразу стала дружественной. Ближе к полуночи все договоренности закрепили в секретном дополнительном протоколе к советско-германскому договору о ненападении.
Пункт первый дополнительного протокола гласил:
«В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР».
Договор о ненападении с Германией от 23 августа 1939 года и секретный протокол с советской стороны подписал Молотов, поэтому печально знаменитый документ стал называться пактом Молотова — Риббентропа. Гитлеру нужен был договор, Сталину — протокол. Этот документ вводил в оборот понятие «сфера интересов», которое понималось как свобода политических и военных действий, направленных на захват территорий.
Гитлер согласился с планами Сталина и Молотова присоединить к Советскому Союзу прибалтийские республики, Финляндию, часть
Польши. Это была плата за то, что Москва позволяла Гитлеру уничтожить Польшу. Гитлер не возражал и против того, чтобы Сталин вернул себе Бессарабию, потерянную после Первой мировой войны:
«Касательно юго-востока Европы с советской стороны подчеркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о ее полной политической незаинтересованности в этих областях».
Секретный дополнительный протокол многие десятилетия был главным секретом советской дипломатии. Все советские руководители знали, что протокол есть, но упорно отрицали его существование, понимая, какой это позорный документ. Оригиналы секретных договоренностей с нацистской Германией Молотов долго хранил в личном архиве. Уходя из министерства иностранных дел, сдал их в архив политбюро. Но до самой смерти доказывал всем, что протоколов не было.
Архивами, где хранились высшие секреты государства — от военных до политических, занимался общий отдел ЦК. В его ведении был личный архив Сталина и те взрывоопасные материалы, которые таили от мира и еще больше от собственной страны: оригиналы секретных протоколов, подписанных с немцами в 1939 году, документы о расстреле польских офицеров в Катыни и многое другое, что ограничено наисекретнейшим грифом «особой важности — особая папка» и все еще не раскрыто.