Кстати, сегодня во второй половине дня мы с Фионой ездили верхом. Пикассо громко заржал и галопом подлетел ко мне. Как мне это понравилось! Именно об этом я и мечтала.
Мы были в маленьком лесу, в который можно попасть, только перебравшись через рельсы. Это всегда страшновато, хотя до сих пор еще не прошел ни один поезд. Но когда-нибудь он все-таки вылетит из-за угла!
С тех пор как Никки уснула, я ломаю себе голову над тем, будет Амелия спать с Ашем или нет. Этот Аш ужасный, да к тому же большая задница, и я очень злюсь на Амелию. Мне тоже обязательно нужен друг, симпатичный, разумный, опытный — не такое дерьмо, как Аш.'
Понедельник, 3 июня 1996
Осталось всего семь дней каникул! Первую неделю я провела, скучая по ночам и убивая день за днем. Мы с друзьями ни разу не легли спать раньше половины пятого. А днем отходили от вчерашнего, так что становились людьми только к вечеру. И то лишь благодаря таблеткам с кофеином. Я на самом деле часто задаю себе вопрос, что будет, когда начнется школа.
Сегодня вечером я встретила в городе мать. Она была со мной очень даже мила. Понятия не имею, что это вдруг на нее нашло.
Отца я видела последний раз вчера в окно ванной, когда он садился в свою тачку. Наверное, потащился к очередной знаменитости, например к председателю Союза пчеловодов в Хинтердуип- финге или к секретарше директора нашего банка, чтобы взять у них интервью об их напряженной жизни. Он ведь журналист, пишет статьи для самого скучного раздела нашей газеты — перед разделом о культуре и спорте, в других газетах это может быть вполне интересным. Недавно в нашей газетенке я читала составленное им сообщение. Речь шла о дне открытых дверей в «Гардины и занавески — это наша жизнь», находящемся где-то на краю света. Неужели нашелся хоть один ненормальный, кто прочитал эту статью?!
Мой отец потолстел, это я заметила. Обычно я разглядываю его не очень внимательно, но вчера, когда он садился в машину и слегка покачнулся, мне это бросилось в глаза. Сколько себя помню, он все время собирает волосы в хвост. Он уже седой, совсем седой. А ведь еще не очень старый, ему всего тридцать три.
Мне совершенно безразлично, сколько ему лет, так же, как мне давно стало безразлично, что он не зарабатывает денег своей шикарной работой.
Мне ведь от него все равно ничего не перепадает. В конце концов, ему еще приходится кормить мою мать, потому что они не разведены. А мать не зарабатывает совсем ничего.
Четверг, б июня 1996
Ничего не понимаю. Мы с Никки стояли сегодня у окна в ванной и ждали, когда отец снова уйдет из дома, и тут произошло нечто совершенно неожиданное. Из квартиры вместо отца вышла мать. Она страшно плакала. Мне стало ее так жалко! Что случилось? Мне очень хотелось выскочить и спросить, но на улице было слишком много народу, а всем этим людям совсем не нужно знать, что это сломленное существо, которое выглядит таким запущенным, и есть моя мать. Раньше мама была ужасно хорошенькая. Я видела фотографию, на которой ей девятнадцать лет. Надеюсь, что в девятнадцать я буду так же хороша. Даже если во мне не проявится ее испанская кровь. По крайней мере, у меня темные волосы и темные глаза, как у матери.