Итак, доктор Куглер забрал у меня книгу — обосновывая это тем, что у меня не то настроение, чтобы читать подобную литературу. Книга называлась «Больше я вам не дочь».
Я убивала время, насмехаясь над малышами в своей палате. Всего их было шестеро. Наша палата оказалась забитой так плотно, что шкаф одной четырехлетней девочки даже не открывался. Чтобы это сделать, пришлось бы вывезти мою кровать а коридор, но я бы ии за что этого не позволила.
И вот уже несколько дней я разгуливаю с классным жабо на шее. Сначала я чувствовала себя чрезвычайно скованно, украшение мешало мне развлекаться, но потом привыкла. Мне даже не хочется его снимать, без него голова кажется тяже* лой. По-моему, через три недели, когда можно будет от этой штуки избавиться, у меня вообще не останется шейных мышц.
Кроме того что я живу, произошло еще одно чудо. Мой отец сказал, что он ужасно беспокоился и не знал, что бы он делал без меня. Да еще заявил, что я значу для него очень много и он рад, что все обошлось без опасных осложнений. Может быть, он не такой уж и плохой, каким всегда кажется. Он действительно был очень милым, когда сидел у меня на кровати и чуть не плакал.
Но некоторые последствия все-таки есть. Во- первых (отрицательное), мне целый месяц нельзя ездить верхом. А во-вторых (положительное), мне нельзя выполнять упражнения на полу: кувырки, стойку на голове и так далее. Bay, скорее бы попасть на физру!
Моя дорогая мамочка конечно же ко мне в больницу не пришла.
Понедельник, 8 июля 1996
Это же чистой воды безумие! Это такое безумие, что нормальный человек даже представить себе не может. Мой папочка снова заткнул всех за пояс. Точнее говоря, он сделал нечто, не подпадающее под категории «гадость средней величины или просто гадость» и «абсолютный отпад», это даже не входит ни в какую промежуточную категорию. Это просто безумие. Мой отец получил заказ, заказ, о котором я точно ничего не знаю, знаю только, что из-за него он должен на семь недель ехать в Австралию. И я должна ехать с ним!
Отец позвонил мне из турагентства, прежде чем отправиться в кегельбан, куда он ходит каждый вечер по понедельникам, вторникам, средам, четвергам, пятницам и субботам, и без всякого смущения сообщил, что уже заказал билеты для нас обоих, потому что не может оставить меня с матерью. В этом он, черт побери, прав! Мы бы друг друга прикончили. К бабушке с дедушкой я поехать не могу, потому что у меня их нет. А ближайшие из живущих в Германии родственников, у которых я могла бы перекантоваться, находятся в Мюнхене. Следовательно, не остается ничего кроме как взять меня с собой. Если бы я обязательно хотела остаться, я бы нашла выход но я непременно хочу в Австралию. Тогда я смогу, наконец, выбраться из этого дерьма.