этих ящиков. Там оказались видеокассеты. Но в другом ящике тоже были кассеты, и я задумалась» на фиг Лоренцу тысячи видеокассет.
Я провела в автобусе четверть часа, прежде чем в маленькой нише между ящиками обнаружила чемодан. Он был не закрыт, что меня до сих пор удивляет.
Итак, я подняла крышку и нашла конверт. Только я собралась заглянуть внутрь повнимательнее, как заметила, что рядом с машиной кто-то стоит. Я страшно испугалась и снова засунула полуоткрытый чемодан в нишу. «ем
Но это был всего-навсего господин Брун, со- АО« сед, который вежливо спросил, нельзя ли отодвинуть наш контейнер с мусором, чтобы там подмести. Господи, я чуть не умерла от страха, и всё из- за господина Бруна и контейнера с мусором.
Даже трудно себе представить, что было бы, если бы меня обнаружили Лоренц или отец.
Но я не могла остановиться. Снова вытащила ' чемодан и конверт, чтобы тут же получить шок в тысячу раз более сильный. В конверте были фотографии. Гнусные. Порнографические. Я не могла поверить, что Лоренц такая свинья. Меня затрясло. Но потом появился и хит: он фотографировал еще и детей. Мне сразу же стало ясно, что снимки делал Лоренц, ведь он же фотограф, к тому же это его машина.
От увиденного меня затрясло. На одном снимке лицо ребенка выступало совершенно отчетливо. Бедняжке лет десять, не больше. Мне стало его ужасно жаль. Постепенно до меня дошло, что Лоренц замешан в криминале. Потому что не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что именно на кассетах.
Мне стало так плохо, что чуть не вырвало прямо в автобусе. А потом началась паника; я снова убрала фотографии в конверт, снова засунула конверт в чемодан и снова задвинула чемодан в нишу. А потом закрыла машину и вернулась до- 138 мой. Если бы я увидела Лоренца, я бы не смогла посмотреть ему в глаза. Меня бы вытошнило прямо ему на ноги.
Но я отдала предпочтение туалету. А потом заперлась в комнате и попыталась реветь. И даже зареветь не смогла, в таком трансе была я от этих фотографий. Так жалела этих детишек! И казалась сама себе такой мерзкой, потому что всё знала и ничем не могла им помочь.
Или все-таки могла? Надо было пулей лететь к копам и настучать на Лоренца.
В понедельник и вторник я еще вполне нормально ходила в школу и пыталась по мере сил выкинуть всю эту историю из головы. Но у меня ничего не получилось, потому что я чувствовала свою ответственность за этих малышей.
Во вторник вечером я все-таки собралась с духом и стала действовать решительно. Написала отцу письмо, в котором рассказала всё. Была убеждена, что отец и сам прекрасно поймет, что делать, стоит только ему узнать о подобном свинстве. К тому же у него появился бы наконец интересный материал для газеты. Ну, скажем, так: «Четырнадцатилетняя девочка раскрывает преступление и выводит на чистую воду извращенного растлителя малолетних!» Или еще что-нибудь в этом роде.