Самый старший — Давид. Тоже побывал в психушке. Кажется достаточно умным и образованным, и хем не менее не какой-нибудь задавака, а клевый парень. Мы с ним долго разговаривали.
и у нас даже нашлось кое-что общее. Например, травка. Но он уже успел попробовать кокаин. Хорошо хоть в этом мы разные.
Тут есть парень по имени Рональд он настоящая шиза, по крайней мере выглядит и ведет себя соответственно. Рассказал мне, что хочет разводить кактусы, и перечислил штук десять латинских названий тех кактусов, которые стоят на балконе у его родителей. Остальные его игнорируют, но мне паренек очень даже понравился. У него насильственный невроз, он тоже был в клинике. До сих пор может повторить наизусть «UO текст, написанный на бутылках с яблочным соком, который давали в психушке. Я так рада, что у меня нет навязчивых идей, я бы сошла с ума. Но мне можно не забивать свою бедную голову фразами типа: «Ингредиенты: сахар, 70 % фруктового нектара, аспаркам, витамин С напиток изготовлен на основе фруктового сока», в моей башке достаточно другого хлама: «Я такая гадина, я снова растолстела, я такая гадина, я снова растолстела, я такая гадина, я снова растолстела, я такая...»
Мне объяснили, что мое чувство собственного достоинства должно стабилизироваться.
А еще есть Мартин. На полгода младше меня, у него оттопыренные уши (как у меня). Это ярко выраженный тип «постоянно не в себе». Имен-
но Мартин вчера был в бегах. Ночью полиция сцапала его на Главном вокзале Мюнхена и вернула сюда. Теперь ему запрещено выходить.
Четверг, 29 октября 1998
Сегодня дежурили Луис и Адела. Мне весь день было скучно, я уползла в свою комнату и сидела там, пока остальные не вернулись из школы.
После еды у меня заболел живот, и Луис накапал мне специальных капель, уверяя, что они должны помочь. Когда они все-таки не помогли, он принес какие-то травы.
Луис из Франконии и говорит «по-франкски». Типичный Иванушка-дурачок. Ест корни и травы и бог знает что по этому поводу себе воображает. Описать его внешность невозможно, он выглядит так, как должны выглядеть Луисы. Так, как я всегда представляла себе Луисов: незаметный, в глаза не бросается, тихий, ничего особенного. У него такой вид, как будто его никто никогда не любил и никто никогда не радовался тому, что он есть.
Поскольку живот продолжал болеть, Луис сел со мной в гостиной и спросил, почему же он болит. Я решила, что, видимо, это из-за салата, потому что
я добавила в него иного уксуса, у меня очень чувствительный желудок.
Но Луис проявил упрямство и хотел знать, нет ли чего-нибудь, что меня не устраивает; может быть, меня что-то гнетет, иначе бы живот не болел. «Наверняка что-то произошло, просто так желудки не болят! Знаешь, говорят: у меня желудок ухнул вниз? Я абсолютно уверен, что это у тебя что- то психосоматическое. Подумай». Мне ничего не пришло в голову, вообще ничего! В конце концов Луис сжалился надо мной: «Поразмышляй над мо- ими словами, если что-нибудь надумаешь, мы еще « J- U разок побеседуем».