— Вы не богатырь, но у вас железное здоровье. Я не удивлюсь, если вы проживете до ста лет.
А ведь наука — это не глупость какая-нибудь. Доктора ведь что-то соображают. У них есть инструменты. Они знают, что к чему. Здоровье поддается измерению. Диагноз — это нечто точное. И раз доктора говорили мне, что у меня нет никаких отклонений, то, значит, уж в этой-то области я был нормальным. Таким же, как другие. Не отличающимся от них. Но при этом другие просыпаются свежими и бодрыми.
— Послушайте, господин доктор, я должен вам объяснить.
Он выслушал меня.
— Ба! — воскликнул он. — Я тоже просыпаюсь с такими же симптомами. Это ни о чем не говорит.
И он тоже? Значит, нас уже по крайней мере двое. Двое, не просыпающихся свежими и бодрыми. А его-то ведь никак нельзя назвать ненормальным. Наоборот — он был одним из самых известных докторов. Он даже орден Почетного Легиона получил.
И вот именно тогда я стал задаваться вопросом, действительно ли тут все верно, с этой свежестью и бодростью, и нет ли тут лжи. Или, может, это была даже и не ложь, а просто фраза, которую люди произносят не задумываясь, чтобы говорить, как все. Или что-то такое, что когда-то соответствовало действительности, в те времена, когда люди вели более здоровый образ жизни, не употребляли в пищу всякую гадость и их не одолевали свалившиеся на них теперь заботы. Нечто такое, что продолжают говорить по привычке. Я провел свое собственное расследование.
— Барбедар, вы легко встаете утром?
— Тарата — та — та — та.
Имитируя звук горна. Под предлогом, что он воевал, этот дурак кстати и некстати изображал звук горна.
— В семь часов, Мажи. В семь часов и ни минутой позже.
— Но легко ли?
— Как мячик вскакиваю, Мажи!
Такой верзила, и как мячик! Надо же.
— Ну, если вы легко просыпаетесь, — продолжал я, — то это не сложно, то тут нет никакой вашей заслуги.
Мое замечание задело Барбедара.
— Легко? Ну нет. Совсем не легко. Это просто вопрос дисциплины. Я так решил. Но сказать, что это легко, я не могу. По утрам у меня болит нога. Память о боях в Арденнах.
Арденны, вот еще один пример. Барбедар был в Арденнах, я тут ничего не могу возразить, но он был еще и в Париже во время наводнения. На протяжении нескольких дней. Так что его ревматизм мог появиться у него и из-за этого. Тем не менее он все время говорит: Арденны. Вот и точно так же люди дают показания в суде.
— Нога, — заметил Тансон. — Ваша нога? А у меня, скорее, горло. По утрам у меня болит горло. Впрочем, это проходит. Я пью кофе и фьюить! Все прошло. Похоже, это у меня нервное.