Разинув рот, стоит дурак, в преддверье тишины, на нем красивый синий фрак и модные штаны...
- Не хочешь отвечать? - Я просто хочу петь, - ответил он. - Татары? Крестовый поход? Не знаю, не знаю...
Стоит, уставясь в небеса, и мнет в руке колпак...
- Может быть, ни при чем. Просто так, к слову. Ты рассказываешь, я рассказываю. Ты о крестовом походе, я о татарах. И тут я, неожиданно для самого себя, заговорил о своих снах. Он сразу же оборвал пение, вскочил, повернул ко мне дергающееся лошадиное лицо, я даже испугался и от испуга замолчал. - Нет-нет, - торопливо заговорил бродяга, - продолжай, пожалуйста, это очень интересно. Я еще раз рассказал ему свои сны. О чужом городе, о цветах. - Ну вот, - он вздохнул и сел точно так же, как я, подтянув колени к подбородку и обняв их руками. - А ты спрашиваешь, какая свалка... Ты же сам прекрасно все понимаешь. - Ничего я не понимаю. - Зато чувствуешь, это еще лучше... Свалка - это то, что тебе не снится. Не приснится. Не может приснится. Вот она, свалка... - он взмахнул тощей костлявой рукой и очертил в воздухе окружность. - Вокруг нас, понимаешь? Я подумал и честно ответил: - Нет. - Вот она, вот, мы с тобой живем на ней, на этой проклятой свалке, здесь и на свет появились, здесь и сдохнем, понимаешь? А где-то есть совсем другая, настоящая жизнь... - Где? Бродяга усмехнулся. - Во всяком случае, в наших снах. - Ты говоришь: настоящая жизнь. А эта - ненастоящая? Он задумался. - Черт его знает, - он вздохнул. - Тоже, вроде бы, настоящая. Но... Не знаю, как бы тебе...Ну вот, представь себе дом. - Какой дом? - Любой. Просто дом. Понимаешь? - Понимаю. - Вот стоит дом. Обыкновенный. В нем живут люди. Нормальные люди. - Кто именно? - Какая разница? Долго живут, понимаешь? И у этих людей есть вещи. - Какие вещи? Бродяга нетерпеливо мотнул головой. - Перестань меня перебивать, - сказал он. - А то собьюсь. Я ведь и сам не очень уверен в том, что я говорю. Чувствовать - это одно, а рассказывать другое. - Я не буду перебивать. - Ну вот. В доме живут люди. У людей имеются вещи. Все то, что их окружает. Понимаешь? Я по-прежнему ничего не понимал. Бродяга видел это. Он досадливо наморщил лоб, лицо его пару раз передернулось. - То, что им мешает, - сказал он, - постепенно накапливается в доме. Всякий хлам, понимаешь? Старье, ветошь, мусор. И для того, чтобы в доме можно было жить, чтобы он от всего этого старья не лопнул, его чистят. Выбрасывают хлам подальше от дома... - он вздохнул. - Ну хоть это тебе понятно? Это мне было понятно, я только не мог понять, к чему он ведет. - Вот так и образуется свалка, - сказал бродяга. - Свалка - и чистый дом. Потом дом перестраивают, переделывают, достраивают. Все, что отслужило, не держит - на свалку. Гнилые балки, разрушенные опоры могут не выдержать, значит, их тоже на свалку. Понял? Я ничего не ответил. - Значит, не понял. Эх-х, - бродяга вздохнул и грустно посмотрел на меня. - Дом - это нормальная жизнь, - сказал он. - Настоящая жизнь, понимаешь? А свалка... Она, конечно, тоже настоящая, но - свалка. Свалка останется свалкой... - он снова лег и закрыл глаза. - Свалка - это н а ш а жизнь, дружище.