Полковник Махов сидел за столом, заваленным бумагами, и что-то читал. Он страшно не любил, если его подчиненные заходили в кабинет без стука. Входить без стука настрого воспрещалось всем, кроме заместителя начальника по оперативной работе капитана Ивлева.
Такое у полковника Махова было правило, одно из многих. Он любил, чтобы у него в отделе все было по порядочку. Даже в одежде Махов требовал этого самого порядочка. Обязательно галстучек, рубашечка с отглаженным воротником. Чтобы был вид.
– Оперативник должен выглядеть привлекательно и интеллигентно. Нравиться людям, – неустанно повторял он, если кто-то приходил на работу неопрятно одетым.
Сам же всегда начищенный, наглаженный, как администратор большого театра. Кстати, этим он нравился подчиненным.
За небрежность доставалось только старшему лейтенанту Квасову. Его полковник недолюбливал.
– Если человек небрежен в одежде, значит, он небрежен во всем, – выводил он такое странное заключение.
Но старший лейтенант Квасов и не старался понравиться полковнику.
– Я тут не на смотринах. По работе есть ко мне замечания? – говорилось это несколько резко, но такой уж он был человек, лейтенант Квасов.
По работе к нему замечаний не было.
Кое-кто в отделе поговаривал, что Квасов нарочно давит полковнику на больной зуб, чтобы тот посодействовал его переводу из отдела в дежурку. Махову как-то об этом доложили, и он категорично заявил:
– Ни о какой должности дежурного пусть не мечтает. Будет работать оперативником. Будет плохо работать – уволим.
И пора бы уже представление на очередную звездочку подавать на лейтенанта Квасова, но полковник не торопился.
– Рано еще, – сказал полковник, когда капитан Ивлев решил заступиться за Квасова. – Неважный из него оперативник. Пока не вижу успехов в работе.
Ивлев попытался прозрачно намекнуть, что уже по сроку старший лейтенант дозрел до капитана, но отстоять сослуживца так и не сумел.
– Если будет так работать, то и на пенсию лейтенантом уйдет, – сказал полковник, как отрезал.
Ивлев-то знал, что имел в виду Махов. До него тоже доходило, что Квасов частенько приходит на работу в похмельном состоянии.
– А что я, если оперативник, не такой человек, как все? – парировал Квасов. Но полковник Махов даже не изволил утруждать себя ответом на неуместный вопрос.
– У нас здесь розыск. Розыск! – повторял он многозначительно, растягивая последнее слово по слогам. И все оставалось как есть. Полковник не спешил с аттестацией на очередное звание Квасову, а старший лейтенант нарочно старался досадить начальнику.
Капитана Ивлева Махов уважал и всячески к нему благоволил. Старательный капитан нравился ему. Не ходит, ничего для себя не клянчит, работает на совесть. И очень ответствен. Может, себя молодого в нем видел. Когда-то тоже вот так рвался за десятерых, не чурался самой грязной работы. И трудности были, и все прочее. Вспоминать неохота. И ведь ничего себе не нажил.