Что-то ей мешало. Она не могла понять что. Побежала на кухню.
На холодильнике стоял радиоприемник.
Она схватила его, вырвав провода, и со злостью бросила об пол. Остатки разбитого радиоприемника откинула носком туфли с прохода.
Следом за радиоприемником со стола слетела хрустальная ваза с огромным букетом ярко-красных роз.
Резные осколки разлетелись в разные стороны, обсыпав пол.
Розы она растоптала. Сейчас они ей были ни к чему. Но вспомнила, как совсем недавно эти розы муж подарил ей на годовщину свадьбы, подняла растоптанный букет, прижала к лицу и заплакала.
– Дура я! Дура! Гадкая дура! – произнесла она, три раза подряд оскорбив себя. Положила розы на стол и вышла в гостиную.
Вернувшись к столу, на котором лежал лист бумаги и авторучка, она продолжила писать.
Когда весь лист оказался исписан, она в самом низу поставила дату и свою подпись. Несколько раз перечитала текст, кое-что подправила. Потом заклеила лист в конверт. Сверху скрепкой пристегнула клочок бумаги с номером телефона капитана Ивлева.
Отложив конверт на край стола, она несколько минут сидела точно окаменевшая. Ее взгляд был устремлен на свадебный портрет, висевший на стене.
– Прости меня, если можешь. Я дрянь! – сказала она тихо, взяла конверт и пошла к двери.
На лестничной площадке она позвонила в соседнюю дверь.
Звонила и оглядывалась на лестницу, вздрагивая всякий раз, как начинал гудеть лифт.
Ей чудилось, что кто-то крадется по лестнице. Она не видела – кто, но отчетливо слышала шаги. От них исходила опасность.
Она стояла вся в ледяном поту, пронизанная страхом.
Когда дверь открылась и вышла соседка, женщина лет шестидесяти пяти, она нашла в себе силы улыбнуться. Но улыбка не могла скрыть ее страха. Не дав соседке задать никаких вопросов, Бондырь протянула ей конверт и попросила:
– Вера Николаевна, пожалуйста! Если со мной что-нибудь случится, – запнулась на секунду, увидев в глазах соседки испуг, – да, если случится, позвоните по этому телефону в уголовный розыск капитану Ивлеву и передайте конверт.
Женщина о чем-то хотела спросить, но Бондырь сразу же ушла, закрыв за собой дверь.
С неприятным скрежетом снизу поднималась кабина лифта.
Просыпаться капитан Ивлев не хотел. Слышал сквозь сон, как надрывался телефон, но не сделал ни малейшей попытки подняться и снять с аппарата трубку.
«Пошли все к черту! Нас нет», – мысленно сказал он сам себе и уже повернулся на другой бок, но Наташа оказалась более податливой.
Босиком, в ночной рубашке, она прошлепала в прихожую, и Ивлев оттуда услышал ее голос:
– Леша! Тебя с работы, срочно.