По всем комнатам были разбросаны кучи одежды и белья. Даже книги в старинных переплетах, бережно хранившиеся банкиром, валялись на ковре большой грудой, с раскрытыми обложками.
– Да. Кто-то на совесть постарался, – сказал Ивлев и спросил: – Какие имеешь соображения?
– Думаю, искали шестьсот тысяч долларов, – ответил Квасов.
– Я тоже так думаю. Тот, кто убил банкира, приходил за баксами. Вот только пока не ясно, получил ли он деньги. – Ивлев поднял из кучи книг томик Шекспира, быстро перелистал страницы и бережно положил книгу на журнальный столик. Уважительное отношение к книгам он сберег со школьной скамьи. Даже к скучным книгам Ивлев никогда не относился с пренебрежением. «Каждое литературное произведение имеет право на самостоятельную жизнь. Как люди. Ведь не бывает одинаковых людей. Один человек хороший, а другой плохой. Но тем не менее они живут. И книги должны жить», – так думал капитан Ивлев и сейчас сожалел о таком варварском отношении.
– Выходит, мы опоздали, – озадаченно произнес Квасов, глянув на себя в зеркало и пригладив взъерошенные волосы. Прическе он всегда уделял особое внимание.
Он вспомнил, что подготовил рапорт и как раз на днях собирался идти к полковнику Махову с просьбой об аттестации на очередную звездочку. Надеялся, что удастся быстро разыскать убийцу банкира и под это дело подать рапорт. «Или пусть дают капитана, или уволюсь из органов», – думал он. Теперь желание идти к начальнику пропало и увольняться тоже почему-то расхотелось.
– Выходит, так, – с великим сожалением ответил Ивлев. Бондырь была для него в этом деле тоненькой ниточкой, связывающей смерть ее мужа с преступником. И вот теперь эта ниточка оборвалась.
– Нет, что ни говори, а банкир поступил разумно, отписав все по завещанию своим детям, – сказал Квасов, разглядывая дорогую обстановку.
– Что? – спросил капитан. «К чему он про завещание?»
Пришлось Квасову объяснить.
– Кому бы сейчас все это досталось? – показал он на обстановку.
– Претенденты бы нашлись. – Ивлев подошел к раскрытому окну, взглянул вниз на труп женщины.
Приехавшие санитары уложили труп на носилки и отнесли в закрытый фургон.
А толпа жителей не только не уменьшилась, а, наоборот, пополнилась. Даже несколько ребятишек лет семи-восьми выскочили вслед за родителями и теперь крутились рядом, наблюдая за работой санитаров.
В комнату вошел молоденький лейтенант Коновалов.
– Товарищ капитан, – обратился он к Ивлеву, – тут вас соседка погибшей спрашивает. Говорит, у нее есть письмо для вас.
– Пускай войдет.
Коновалов вышел и тут же вернулся в сопровождении женщины, державшей в руке конверт.