— Прекрасная ночь, Кристи Лари! — Мулат широко улыбнулся. — Меня зовут Рино, Бронзовый Рино. — Дверца захлопнулась, машина, мягко тронувшись, сорвалась с места.
— А мой «фиат»? — встрепенулась Кристина.
— Он окажется там, где вы пожелаете. Как в сказке.
— Значит, вы меня похитили? Я гражданка России и заявляю протест. Я не могу принять ваше предложение сегодня. Возможно, завтра. — Злость и страх захлестывали Кристину. Ей хотелось ударить наглеца, но чувство опасности подсказывало, что лучше следовать мирной тактике, чем затевать войну с «превосходящими силами противника».
— Значит, синьорина найдет возможность уделить мне время завтра? — Рино захохотал. — Это так лестно для меня! Только познакомились и уже свидание на завтра!
Он продолжал смеяться и вдруг, замолчав, стиснул запястье Кристины:
— Никто никогда не распоряжается моим временем и не диктует мне расписание, даже Аэрофлот. — Огромные выпуклые глаза Рино с фосфоресцирующими в полутьме белками выглядели устрашающе.
Кристина сжалась, не пытаясь освободить до боли зажатую руку.
— Даже такая нежная киска, как ты, такая храбрая и хитрая киска — очень хрупкое изделие. Чуть тронешь, и нет его… — Рино выпятил губы, словно сдувал со своей ладони руку девушки.
Кристина закрыла глаза, потирая запястье. Весь опыт поведения в подобных ситуациях, почерпнутый из фильмов и жутких слухов, говорил о том, что сопротивляться или пытаться звать на помощь бесполезно. Надо просто понять, кому понадобилась она — Рино-мафиози или Рино-самцу? Но какой прок в ней для мафии? Она молчала, боясь спровоцировать мулата на жестокость.
— Уснула, киска? — Он провел ладонью по ее лицу и груди. — Скоро приедем и ты все узнаешь. — В хриплом голосе не было угрозы — в нем звучало предвкушение удовольствия.
Квази вывел Кристину из машины и, крепко придерживая за локоть, повел в дом. Глаза гостье не завязывали, да ее и не мучило любопытство. «Только бы вырваться отсюда живой и четвертого января сесть в самолет!» — взмолилась Кристина, ощущая небывалую тоску по дому. Каким недостижимо-счастливым сейчас казался ей этот день — день прощания с Римом.
Она смогла осмотреться, лишь будучи усаженной на диван, вернее, брошенной коротким толчком в спину. Большая комната, декорированная, вероятно, дизайнером-авангардистом, напоминала одновременно первобытную пещеру и авторемонтную мастерскую. Каменные стены украшены оружием — пиками, стрелами, дротиками, кинжалами, масками неизвестных божеств. На полу разбросаны шкуры диких животных. В центре помещения конусообразной формы камин — просто огромный костер, прикрытый сверху черным раструбом. И повсюду — куски зеркально отполированного металла, нарезанного автогеном, искореженного какой-то могучей силой. Они свисали с высокого потолка, образуя движущиеся сталактиты, сверкающие как лезвия, пересекающие пространство тут и там — ширмы или скульптуры?