— Отвечу после того, как назову имя!
— Агент Малдер!
Обстановка накалялась. Скиннер заметно занервничал, но Малдер этого не замечал. Ему было не до того.
— Я отвечу, после того как назову имя виновника болезни агента Скалли! По его приказу в моей квартире была установлена электронная аппаратура министерства обороны, этот человек должен ответить за свои преступления! Сейчас он находится в этой комнате!
— Сперва Вы ответите на вопрос, заданный начальником отдела.
— Этого я не могу, сэр. — упорно гнул свою линию Фокс.
— Это приказ, агент Малдер!
— Не могу, сэр, поскольку начальник отдела и есть тот человек, которого я собираюсь назвать! — наконец выдал Малдер и откинулся на спинку кресла. Во всеобщем замешательстве они со Скиннером обменялись многозначительными взглядами. «Вот так-то, вот, сэр.» — «Да, ну и заставил же ты меня понервничать, парень!..»
После комиссии и всех необходимых формальностей Скиннер рьяно принялся за дело — у него как будто камень с плеч упал, когда Малдер его не выдал… И ему многое удалось узнать.
Он нашел его в больнице, у дверей палаты Скалли.
Подошел, присел рядом. У Малдера был какой-то отрешенный вид.
— Курильщик мертв.
— Как?… — тихо спросил Фокс.
— Застрелили через окно. Вот это эксперты нашли на полу. Мы полагаем, что кровь его.
Он протянул Малдеру помятую фотографию со следами крови. На фотографии… на фотографии был Фокс с Самантой, незадолго до ее исчезновения.
— Полагаете?…
— Тело не найдено, но крови столько, что он вряд-ли мог выжить.
Малдер кивнул, тупо глядя на себя десятилетнего и на сестру, улыбающихся и беззаботных.
— Вы назвали имя Блевинса, кто Вам сказал?
— Никто…, сам догадался.
Скиннер хмыкнул.
— Ничего себе догадка. Блевинс четыре года поставлял информацию биотехнической компании под названием «Рауш», она как-то связана со всем этим…
— Даже если и была какая-то связь, от нее скоро не останется никаких следов.
Скиннер задумчиво кивнул.
— Да, сворачиваются, заметают все следы.
Малдер попытался улыбнуться, но получилась только вымученная гримаса. Усталость давала о себе знать. И моральная и физическая.
— Не все. Рак Скалли перешел в стадию ремиссии, ей лучше.
Скиннер оживился.
— Не может быть!.. Вот это новость.
— Да… — Фокс кивнул, улыбаясь. — Лучшая новость, которую я когда-либо сообщал.
— И чем это объяснить?
— Не знаю. Думаю, нам не дано это узнать… — философски заметил Малдер.
«Если бы это сказал я, или Скалли, тебя бы такой ответ не устроил бы, — подумал Скиннер. — Ну да ладно…»
— К ней можно заглянуть?
— Да, она там со всей семьей. Думаю, будет рада Вас видеть.