Я смутился, — съежился и исподволь стал рассматривать членов Пятиугольника. Они располагались так. Смерчев сидел за своим столом справа от маршала. К торцу того же стола пристроилась Искра с карандашом и блокнотом (именно она вела стенограмму). Иногда я пытался встретиться с ней взглядом, но она держалась отчужденно и в мою сторону не смотрела. Остальные члены Пятиугольника: Пропаганда Парамоновна, Дзержин Гаврилович и отец Звездоний — расположились за столом для совещаний. Я сидел через несколько стульев от Звездония, ближе к другому концу стола.
— Я думаю, — продолжал Смерчев, — мы будем вести наше заседание без лишних формальностей, по существу. Должен сразу заметить, что у нас с нашим Классиком отношения складываются не сразу, приходится преодолевать некоторые трудности. Я лично объясняю это наше взаимонепонимание тем, что мы воспитывались и росли в разных социальных условиях. Мы этот фактор учитываем и проявляем много терпения и гуманизма. Мы встретили нашего гостя очень приветливо, поселили его: в лучшей гостинице, ввели в категорию повышенных потребностей и даже переименовали в его честь одну из главных улиц нашего города, хотя он этого еще никак не заслужил. Мы собирались очень торжественно и всенародно отметить его столетие. Руководство КПГБ, Верховный Пятиугольник и Редакционная Комиссия при личном участии Гениалиссимуса приняли исключительное по своей смелости решение: несмотря на временный дефицит бумаги и на то что у нас вообще не принято печатать книги, не имеющие прямого отношения к Гениалиссимусиане, несмотря на все это, мы намеревались опубликовать произведение нашего гостя, но просили его внести некоторые сугубо необходимые исправления, исключить те места, без которых можно было бы легко обойтись. Для этой небольшой работы ему были предоставлены все необходимые материалы, с которыми он ознакомился. Не так ли? — Смерчев посмотрел на меня.
— Если вы имеете в виду главы из приписываемого мне романа, — сказал я, — то с ними я, да, ознакомился.
— Встать нужно, когда с тобой генерал разговаривает, — прошипел вдруг Звездоний.
Я посмотрел на Звездония, а потом на Смерчева. Тот отвел глаза, но ничего не сказал. И я понял, что он со Звездонием согласен, но настаивать не будет, ну а я вставать, конечно, не собираюсь, я им не мальчик.
— Ну вы теперь все знаете, — сказал Смерчев. — Сим Карнавалов не умер, как вы предполагали вначале, он жив, хранится в швейцарском банке и ждет своего часа.
— Ждет, но не дождется, — заметил Звездоний, и все члены Пятиугольника засмеялись весело, но напряженно.