— Ты сам доказал что понятие действительность очень условно. Во всяком случае, для нас она существует только в том виде, в каком отражается в нашем воображении. То есть действительность-это только то, что мы реально видим перед собою.
— В таком случае сейчас для меня никакой действительности не существует, потому что в настоящий момент я перед собой не вижу ничего.
— А тебе ничего видеть не надо. Вытяни вперед руки и иди на голос.
Я так и сделал, и скоро мы с Букашевым, как слепые, ощупывали друг друга, чтобы убедиться, что мы — это мы.
Ночная беседа
Всю ночь мы просидели на нижних нарах и тихо разговаривали, не видя даже силуэтов друг друга.
Гениалиссимус Букашев был арестован и доставлен на Землю специальным космическим отрядом БЕЗО. Если не ошибаюсь, это был первый в истории арест на орбите (Впрочем, космические тюрьмы, куда доставляли людей, арестованных на Земле, существовали и раньше)
— Помнишь наш разговор в Английском парке? — спросил мой сокамерник.
— Еще бы не помнить! — сказал я. — Очень хорошо помню. Помню даже, что ты собирался построить коммунизм, но так же, как твои предшественники, оказался настоящим утопистом.
— Ошибаешься, дружок! — вдруг сказал он совсем весело. — Я утопистом не оказался Я коммунизм построил.
— Ты называешь эго коммунизмом? — спросил я возмущенно. — Это общество жалких нищих, которые уже даже не знают разницы между продуктом первичным и вторичным? Общество людей, для которых вся духовная жизнь свелась к сочинению и изучению Гениалиссимусианы? Ты хочешь сказать, что именно это и есть коммунизм?
— Да, милый, — сказал он с усмешкой, которую я, не видя, почувствовал, — именно это и есть коммунизм.
— Странно, — сказал я. — У меня об этой мечте человечества были другие представления.
— У меня тоже, — сказал он — Но когда люди начинают воплощать свою мечту в жизнь и идут вместе к единой цели, у них всегда получается что-то вроде того, что ты видел.
— Ты говоришь, — заметил я, — как самый настоящий антикоммунист.
— Ну да, как самый настоящий, — согласился он. — Только с небольшой поправкой. Ты же знаешь, американцы говорят: если животное выглядит, как собака, лает, как собака, и кусается, как собака, так это и есть собака.
— То есть ты хочешь сказать, что ты и есть самый настоящий антикоммунист?
— Ну наконец догадался, — похвалил он меня иронически.
— Интересное признание, — отреагировал я с сарказмом. — Но запоздалое и бесполезное. Зачем ты мне это говоришь? Я же не следователь и не наседка. Да если бы я и был кем-то из них… Неужели ты рассчитываешь, что кто-то тебе поверит? Да сейчас любого останови на улице, он тебе скажет, что всегда был антикоммунистом. Ему еще можно поверить, но не тебе же. Нет, брат, это ты неудачно придумал, это тебя не спасет.