Мало кто сомкнул глаза в последние часы ночи. Вчера все были уверены, что приходит конец испытаниям, осажденные ликовали. Сегодня, потеряв всякую надежду, они были печальны. Как изменилось их положение с утра тринадцатого апреля! Положение подвергалось глубокому анализу, но никто не видел выхода. Сам Марсель Камаре ничего не мог придумать, кроме постройки нового планера; но было бы самообманом возлагать надежды на аппарат, изготовление которого потребует двух долгих месяцев, когда провизии всего на пятнадцать дней.
Вдобавок, и это средство спасения оказалось еще менее реальным, чем рассчитывали. После тщательной проверки выяснилось, что они располагают провизией не на пятнадцать, а всего только на девять-десять дней. Не через два месяца, а уже в конце апреля им будет грозить голод. Чтобы оттянуть неизбежный конец, решено было немедленно перейти на сокращенный рацион. Если не удастся избежать печальной участи, по крайней мере, осажденные продлят агонию.
Утро тринадцатого апреля было посвящено уточнению запасов еды и подготовке к постройке планера, на чем настаивал Марсель Камаре, хотя, вероятно, от этого не будет пользы. Только после обеда решили заняться пленником. После завтрака, отличавшегося на этот раз крайней скромностью, Марсель Камаре, сопровождаемый гостями, внезапное вторжение которых стоило ему так дорого, отправился к раненому, так как доктор Шатонней заверил, что раненый может выдержать допрос.
— Кто вы такой? — спросил Марсель Камаре без видимого интереса, но сообразуясь с заранее выработанным планом.
Раненый молчал. Камаре повторил вопрос, но успех оказался тот же.
— Я должен предупредить,— мягко сказал инженер,— что заставлю вас говорить.
При этой угрозе человек не открыл рта, но по его губам пробежала ироническая улыбка. Его заставят говорить? Очевидно, это казалось ему маловероятным. Если судить по виду, казалось, что это человек выдающейся силы воли.
Марсель Камаре пожал плечами и, не настаивая, приладил к большим пальцам рук и подошве ног упрямца четыре маленькие металлические пластинки, а затем соединил их с клеммами распределительного щита. Сделав это, он повернул выключатель.
Человек тотчас же скорчился в жестоких конвульсиях, вены на лбу раздулись и, казалось, готовы были лопнуть; на посиневшем лице выразилось невыносимое страдание.
Испытание было кратким. Через несколько секунд Камаре выключил ток.
— Будете говорить? — спросил он. И так как человек молчал, он молвил: — Хорошо! Начнем сначала!