Взревели моторы, колеса чуть побуксовали в песке, но мы все же выбрались на дорогу. Мы проехали мимо Лилового кафе. В нем было темно. Свет наших фар скользнул по фасаду, отбросив на него похожие на руки тени деревьев, и все исчезло. Симон вел машину очень быстро, куря одну сигарету за другой, напряженно вглядываясь в дорогу. Нас провожал долгий шелест тростников, взвихренных мчавшимся грузовиком; порой в загоне я замечал испуганно вскинутую вверх лошадиную голову с взлохмаченной гривой и саму лошадь, странно белесую, точно призрак.
Потом шоссе, отблески огней на наших лицах. В каком-то поселке Симон сбился с пути, ругаясь, остановил машину, сверился с картой, сзади тарахтел второй грузовик. И снова вперед. Еще шестьдесят километров, еще сорок… Нас остановил полицейский патруль. Электрические фонари, черные каски, сверкающие стволы автоматов. Симон стиснул зубы. Началась какая-то суета. Пошли за офицером. Симон стал любезен, убедителен: на ходу сочинил бог знает какую историю. К тому же документы у нас были в полном порядке; и нас отпустили.
Хозяин ожидал нас у склада; впустив на территорию грузовики, он запер ворота. У него был небольшой трактор с грузовым подъемником, и мы быстро закончили работу.
— Еще несколько мешков! — попросил Симон.
— Нет, нельзя.
— Хоть тридцать.
— Да нет же…
— Двадцать!
Кончилось тем, что он дал нам еще десять. Он сварил нам кофе, и мы молча его выпили. Симон отсчитал деньги.
— Вот. Спасибо.
— Если это вас выручит…
— Вы даже не представляете как!
Хозяин выглянул на улицу и только после этого отворил ворота. Мы отправились в обратный путь.
Большую часть дороги я проспал. Я предложил Симону подменить его, но он отказался:
— Нет, я предпочитаю сидеть за рулем. Все равно не сомкну глаз.
— Ты так думаешь?
— Не думаю, а убежден! Спи! У нас впереди трудный день.
— А ты?
— Ну, я…
Он махнул рукой с беззаботностью юнца, чем-то страстно увлеченного и позабывшего обо всем на свете.
— Понимаешь, Марк, я счастлив. Когда у тебя в руках нечто осязаемое, прочное, как вот это, лучше не спускать с него глаз. Да, я счастлив сейчас, как тогда, когда узнал, что смогу построить Калляж, а может быть, даже и больше. Странное дело! В самых отчаянных положениях бывают свои удивительные вспышки счастья. Не беспокойся обо мне, Марк. Спи!
В конце концов я задремал. Иногда, пробуждаясь ото сна, я видел в ярком свете фар фасад здания или силуэт дерева и снова засыпал под рокот мотора.
Наконец я проснулся. Лицо Симона, освещенное приборным щитком, было спокойным, морщины разгладились.