— Ларишка, Ларишка, чего он говорит, ащь?
— Приглашает нас!!! На речку!!! На пикник!!!
— А-а, на речку… На речке я давно не была. Ш лета ужо поди. Во школько выежжаем? Не прошпать бы, Ларишка! Шпроши, Ларишка, шпроши!..
В коридоре, перекрывая гогот лейтенанта, мерзко хихикали солдаты.
— МОЛЧАТЬ!!! — взревел отчаянно колдун, стиснув кулаки и подняв к продырявленному потолку выпученные глаза. — Идиоты!!! Неужели не понятно!!! Это переворот!!!
— Я тебе дам — переворот… Я тебе сейчас покажу — переворот… Ух, как я…
Воевода Букаха вылез, наконец, из-за стола, обогнул его и, недобро покачивая головой, вышел на финишную прямую, ведущую к виновному в нарушении спокойствия и пищеварения честных людей.
Чернослов взглянул на него почти нежно: «Вот тебя-то мне и нужно…»
И, не произнося больше ни слова, ткнул кулаком в направлении настроенного на легкую победу воеводы и выкрикнул страшное слово.
Воздух перед ним лопнул, грохнул, взорвался каплями раскаленного свинца, и сбитый с ног ошеломленный, обожженный Букаха толстым гузном хлопнулся об пол и опрокинулся на спину, дрыгнув ногами.
— Убиваю-у-у-у-ут!!!.. — хрипло затянул было он, но, перехватив взгляд колдуна, тут же захлопнул рот и на всякий случай зажал его руками.
— Я!!! Не позволю!!! Издеваться!!! Над собой!!! — свирепо выкрикивал Чернослов, и с каждым словом со скамьи, сбитый ударом невидимого кулака, падал на пол или на стол кто-то из гостей. — Когда!!! Я!!! Говорю!!! Все!!! Должны!!! Молчать!!!..
— Стража! Стража! Ко мне! — привстал с места и тут же на всякий случай пригнулся царь Симеон. — Стража!!!..
— Ори, ори, — осклабился колдун. — Я с ними уже повстречался, и теперь они мне служат, а не тебе. А ты тут больше никто, старый дурак.
Моментально рассмотрев и тут же отбросив вариант ответа «сам дурак», Симеон гордо выпрямился и поправил съехавшую в переполохе набекрень корону.
— Я царь!!!..
— Был царь, да весь вышел.
Чернослов ткнул в его сторону пальцем, прошипел несколько слов, и головной убор лукоморских монархов приподнялся с головы Симеона сантиметров на десять, повисел несколько секунд в воздухе, словно оглядываясь, и быстро поплыл прямо в раскрытую ладонь колдуна.
— Эй, эй, постой, ты куда?!.. — кинулся было за ней царь, но непреодолимой преградой лег на его пути необъятный боярин Никодим, все еще барахтающийся, запутавшись в полах двух шуб, на полу.
— Царь теперь я, — демонстративно-медленно опустил Чернослов золотой венец на свою желтую лысину и презрительно вскинул голову. — А ты — плесень тюремная.
— Да я тебя!!!..
— Симеонушка, Симеонушка, не надо!..