Бенгальский опиум, которого два сорта, Patna и Benares, всегда хорош и чист; бомбайский, так называемый Malwa, почти всегда смешан с другими ингредиентами. Китайцы его не покупают без предварительного испытания; берут медною ложечкой небольшой кусок и подогревают на угле. растаявший кусок пропускают через бумажный фильтр, и если он не проходит, то его называют Man ling, имя, означающее самый дурной опиум. Этот идет по самой низкой цене. Если же фильтр пропускает, тогда смотрят внимательно, остается ли что-нибудь на бумаге, и если окажется песок или грязь, то и это понижает цену. Процеженную жидкость собирают осторожно в медную чашечку и подогревают на медленном угольном жару, до тех пор, пока не испарится сырость; тогда уже получается чистый опиум. Его собирают в фарфоровые банки и судят о его относительном достоинстве по цвету. Контрабандист, размешивая и рассматривая его несколько раз против света, называет его:
Tungkow, если он густ и похож на желе;
Pakchat, когда он имеет беловатый цвет;
Hongchat, когда он красен, и Kongseepak, если он первого сорта и совершенно походит на Benares или Patna.
Для курения, опиум очищают почти таким же образом. Куритель прислоняет свою голову к подушке, поставив перед собою лампу; довольно длинною иголкой кладет он немного опиума на огон и, зажегши его, прикладывает к отверстию трубки. Во все время курения, трубка держится на огне.
Так как в одной трубке не больше двух затяжек, то привыкшие к курению выкуривают несколько трубок.
Едва куритель втянет в себя несколько опийного дыма, глаза его оживляются, дыхание становится спокойнее, вялость и боли в членах проходят, он наслаждается! Вместо вялости чувствуется свежесть, вместо отвращения от пищи — аппетит; является разговорчивость и откровенность. Но скоро улыбка опять пропадает с лица, трубка вываливается из рук, глаза снова приобретают свой стеклянный вид, верхнее веко опадает, и куритель засыпает беспокойным, тяжелым сном. При разрушившемся здоровье, у курителя развивается равнодушие ко всему и тупость умственных способностей; он становится забывчив и пренебрегает всеми обязанностями, и наконец слабоумие овладевает им все больше и больше.
Некоторые говорят (Smith), что укорочение жизни, вследствие курения опия, преимущественно заметно между бедными; на богатых влияние это не так заметно. Это очень может быть, вследствие многих различий в образе жизни тех и других. При общем равнодушии к еде, курители опия едят со вкусом только сахар и лакомства.
Упреки английским и американским негоциантам за безнравственность этой торговли, конечно, справедливы; но они стали уже общим местом. Я замечу только, что если со временем Китай будет образованным государством, будущий историк его укажет на торговлю опием, как на один из главных путей, на котором Китай столкнулся с Европой. Только на этом пути они поняли друг друга, и китаец, долго противившийся всякому сближению с образованным миром, не устоял против приманки торговли. Чего не сделали ни миссионеры, ни дипломатия, ни посольства, то сделал опиум; им завязались торговые сношения Китая, a за торговлей идет спутник её, образование, вместе с силою и смыслом. Нередко дурными путями достигаются хорошие результаты. Утешительнее было бы, если бы цивилизация вошла в Китай под знаменем более гуманным, если бы например многочисленное его население, уразумев истину проповеди миссионеров, двинулось вперед с этим животворным началом, но, кажется, пора отказаться от этой надежды.