В то время как мы собственным опытом узнавали разные стороны японского характера, по рейду плыла великолепная процессия: на джонке, убранной шелковым балдахином, флагами, значками и золотом, с криком и шумом буксируемой несколькими десятками лодок, медленно двигаясь вперед, ехали полномочные тайкуна на фрегат Аскольд. Несколько таких джонок, не так богато убранных, следовали за главною; это было первое свидание японских властей с нашими. В числе полномочных были первые чины государства. Вечером, когда они съезжали с фрегата, на всех судах нашей эскадры вспыхнули по нокам фальшфейеры, и вечерний салют, сверкая огнем и расстилаясь красным дымом, сотрясал воздух и стены городских зданий, редко слышавших подобные звуки. В тоне приветствия слышалась сила, a красный дым выстрелов мог быть зловещим. Много ли нужно, чтоб этот гром сделался угрожающим и разрушающим?…
На другой день (10 августа) отправилась процессия с нашей стороны. Все было сделано, чтобы в езд графа Муравьева в Эддо был самый торжественный. С утра свезена была со всех судов команда, с заряженными штуцерами, на берег. Составился батальон из трех сот человек, который, выстроенный развернутым фронтом, дожидался на берегу. (Батальоном командовал полковник Семеновского полка Иоссильяни). В 11 часов все офицеры, в полной парадной форме, собрались на пароход Америка, куда вскоре приехал и граф Муравьев, сопровождаемый салютом со всех судов и расцвечением их флагами; один Пластун, стоя отдельно от эскадры, скромно ожидал своей очереди. Когда пароход поравнялся с ним, вдруг развились, поднятые клубками на фалах, разноцветные флаги, и люди, стоя по реям, потрясли воздух криками. Близ укреплений пароход остановился, и все отправились к берегу на катерах и вельботах; на берегу загремели барабаны, и импровизированный батальон, идя рядами, дефилировал скорым шагом. Впереди несли флаг, a за ним следовала знаменная рота из гардемаринов и юнкеров, молодого поколения нашей эскадры. Для всех офицеров приготовлены были лошади, красиво убранные японскими седлами. Барабанщики не жалели барабанов; раскатистая дробь раздавалась по улицам Эддо, по сторонам которых чинно стоял народ, с удивлением смотревший на пришельцев. Ни один не высовывался вперед, ни один не кричал, не толкался; такое было благонравие, что какой-нибудь любитель всего подобного пришел бы в восторг и умиление. Старушки, сердечком сжимая губы, приветливо улыбались, хорошенькие мусуме благосклонными взглядами отвечали нашим сердцеедам, посылавшим им поцелуи по воздуху; дети смотрели с безмолвным любопытством. Но какой-нибудь стоявший в толпе юморист, может быть, уже схватывал особенности наших костюмов и физиономий, чтобы перенести всю нашу процессию целиком на рисунок, как перенесен был в езд графа Путятина в Нагасаки. У меня есть этот интересный политипаж. Как они злодейски подметили наши прежние кивера, наши мундиры, и какое обширное поприще предстояло им теперь!..