Понимая, какую зловещую роль отводит этим животным существующий бизнес-план, я невольно видел в них нечто омерзительное. Даже в подростковом возрасте они намного выше любой самой высокой лошади и обладают независимым умом повелителей джунглей. А мохоут, дрессировщик, похоже, был один — кхмер лет шестидесяти в лохмотьях, по цвету и фактуре напоминающих самих толстокожих. Слонов не привязывали, и они бродили где им вздумается. Вчера один незаметно подкрался сзади ко мне — эти животные на своих пружинящих ногах способны передвигаться очень тихо, — осторожно обвил хоботом колени и повалил на землю. На мгновение я решил, что мне конец, но гигант весом в несколько тонн одних мышц, видимо, просто задумал какой-то эксперимент и потрусил поделиться выводами со своими сородичами.
Я понимал, что к Гамону рано или поздно придется идти, но не представлял, что сказать и как себя вести. Рушился тщательно разработанный план его сестры. Я решил подождать до следующего дня. И наконец собравшись слухом, отправился навестить заключенных. Несмотря на культурные различия, мне проще оказалось со Смитом, чем с Танаканом, на которого, в соответствии с феодальной иерархией, я продолжал смотреть как на столп огромной высоты. Я намотал на себя саронг, потертый кусок сероватой ткани, который в день приезда нашел в домике для стирки. Мои рубашка и брюки пропитались потом и начали вонять, и я с наслаждением переоделся в традиционное платье.
Смита я нашел в плохом состоянии. Стыдно было смотреть на это большое красивое тело белого мужчины, скрючившегося в углу в позе зародыша. Депрессия настолько им овладела, что я подумал: не гуманнее ли уйти, оставив его в покое, — но, прижавшись лбом к решетке, продолжал смотреть. Дрогнуло веко, непроизвольно дернулись рука и нога.
— Кхун Смит, — начал я, — это я, детектив Джитпличип.
Он моргнул и поднял глаза на то, что ему показалось единственным лучиком света.
Мое лицо сбило его с толку: он не мог понять, в самом ли деле это я и зачем пришел — спасти или окончательно погубить. Мы провели таким образом не меньше десяти минут: ни один из нас не был уверен, какого рода общение возможно между нами. Наконец Смит, как просыпающееся от зимней спячки животное, пошевелился и встал. Подобно мне он переоделся в саронг и от этого приобрел вид Белого, подражающего образу жизни туземцев, — персонажа из рассказов времен английского господства над Индией. Решетка отбрасывала похожую на гигантский штрих-код черную полосатую тень.
— Вы, — произнес он таким тоном, словно я и есть источник всех его бед. И, с любопытством человека к истязающему его дьяволу, приблизился к окну. — Вы!